Страх был похож на дерево. Или нет – на росток бамбука. Когда-то Соня читала об ужасной казни, для которой использовали это растение, и сейчас бесполезные сведения охотно всплыли в памяти. Впрочем, сравнение было подходящим. Ужас прорастал в ней, пускал корни, грозя уничтожить если не тело, то разум уж точно; он подчинял её своей воле, не позволял хоть ненадолго остановиться и попытаться понять происходящее.
Соня давно уже перестала различать, куда бежит. Вымощенная плиткой дорожка городского сквера исчезла – кажется, она сама свернула с неё, стремясь оказаться подальше от людных мест, – и теперь девушка петляла среди густого кустарника. Она не оглядывалась, зная, что увидит за собой лишь чернеющий след пожара.
Соне казалось, что она сошла с ума. А может, она об этом мечтала? Наверное, это было бы лучше, чем осознание того, что с ней происходит нечто жуткое, необъяснимое и невозможное.
Кажется, всё началось со старика. Того самого, к которому она несколько дней назад зачем-то подошла, решив, будто он нуждается в помощи. Она тогда выгуливала собаку и на одной из парковых скамеек заметила его. Старик казался совершенно потерянным и слабым, и Соня подумала, вдруг он один из тех, кто, выйдя из дома, потом не может вспомнить свой адрес.
Не обращая внимания на недовольство собаки, она подошла к незнакомцу и нерешительно тронула его за плечо, привлекая внимание.
– Простите, вам помочь? Может, вас куда-нибудь проводить?
Старик поднял на неё глаза, и Соня тут же почувствовала себя неловко – во взгляде не было ни тени растерянности или страдания. Она уже хотела извиниться за то, что нарушила чужой отдых, и продолжить прогулку, но незнакомец вдруг просипел:
– Помоги, деточка.
Дребезжащий старческий голос составлял удивительный контраст с совершенно ясным проницательным взглядом, и Соня замерла в недоумении, всё больше сомневаясь в том, что собеседнику действительно нужна помощь. Впрочем, теперь отказываться от своих слов было бы невежливо, и девушка, незаметно подавив вздох, продолжила разговор:
– Вы неважно себя чувствуете?
– Дай мне руку, – пробормотал старик.
Подумав, что он хочет подняться и просит помощи, Соня с готовностью протянула ладонь и тут же ощутила лёгкий укол. Она вздрогнула и невольно попыталась выдернуть руку, но старик с неожиданной силой потянул её на себя, заставив потерять равновесие. На мгновение их лица оказались совсем близко, и у Сони промелькнула нелепая мысль, что старик собирается её поцеловать. Однако едва их дыхание смешалось, как незнакомец тут же разжал кисть, позволяя девушке выпрямиться.
Соня хотела было возмутиться и потребовать объяснений, но слова так и не успели сорваться с языка – старик вдруг как-то неестественно наклонился на бок, а потом резко опрокинулся навзничь, устремляя вверх уже ничего не выражающий, остекленевший взгляд.
– Эй… – неуверенно позвала Соня. – Эй, вы чего? Вам плохо?
Старик не отзывался, и она, напрасно поозиравшись в поисках помощи, уже сама склонилась над ним, пробуя нащупать пульс. Через несколько минут стало понятно, что странный незнакомец мёртв…
Соня постаралась выбросить неприятный случай из головы, но тем же вечером с ней начало происходить что-то непонятное. Сначала зачесалась рука. В первые минуты девушка не придала этому значения, но зуд всё усиливался, и скоро кожа на запястье начала на глазах грубеть и трескаться. Тогда Соня вспомнила, что старик, кажется, чем-то уколол её, и впервые испугалась, сразу вспомнив с десяток пренеприятнейших заболеваний, которые можно легко подцепить через кровь.
Однако на этом её тревоги не закончились. Когда на следующее утро она из-за какой-то ерунды поругалась с соседкой, которая всегда, стоило им случайно столкнуться в подъезде, пыталась затеять ссору, и сгоряча пожелала той онеметь, женщина вдруг в самом деле замолкла, в ужасе хватая ртом воздух и напрасно пытаясь выдавить хоть слово.
Это было странно и пугающе, но тогда Соня ещё списала произошедшее на неуравновешенность соседки и попыталась подавить неприятный осадок.
Впрочем, долго успокаивать себя не получилось. Она отвечала на семинаре, когда лежащий рядом учебник неожиданно начал перелистываться сам собой, открываясь на нужной ей странице. Соня поспешно захлопнула книгу. Она бы объяснила всё разгулявшимся сквозняком, несмотря на то, что все окна были плотно закрыты, но учебник продолжал ощутимо подрагивать, даже находясь в её руках.
К счастью, никто не обратил на случившееся внимания, но скоро её ошарашила ещё одна новость.
– Ой, ты покрасилась? – невзначай поинтересовалась однокурсница, когда они вместе стояли в очереди в столовой, и, не дожидаясь ответа, продолжила болтать: – Тебе идёт! Намного свежее выглядишь, даже как-то загадочно…
Соня скосила глаза на собственные волосы и едва удержалась от испуганно-изумлённого вскрика – ещё утром тёмно-русые локоны вдруг обрели заметный рыжеватый оттенок.
Пробормотав бессвязные извинения и не слушая, что кричит ей вслед удивлённая приятельница, девушка выскочила на улицу. Она сама не знала, от чего пытается сбежать, но отчаянно хотела оказаться подальше от всех знакомых, да и от людей вообще.
Правое запястье продолжало зудеть, и поначалу неясные, хаотичные морщины, за один день испещрившие загрубевшую кожу, начали складываться в некий ещё не вполне различимый, но уже не бессмысленный узор.
Необходимо было срочно понять, что происходит. Сошла ли она с ума и все замечаемые странности – лишь плод её воображения? Или старик успел ей что-то вколоть, а она не поняла? И тогда это какой-то невообразимый эксперимент? Что-то вроде опыта по расширению человеческих возможностей?
Честно говоря, мысль о безумии казалась более вероятной. И Соня даже почти сумела убедить себя, что в этом нет ничего непоправимого – главное, скрывать ото всех свои видения, не дать заметить, что с ней творится что-то необъяснимое, и тогда она сможет жить, как прежде…
Но сейчас она забыла о любых хоть сколько-нибудь успокаивающих догадках. Слишком явным, слишком живым был шлейфом тянущийся за ней огонь, а в ушах ещё стояли вопли тех бедолаг, которые только что необдуманно собирались сделать её своей жертвой. Кажется, они хотели только её ограбить и, если бы она сразу отдала немногочисленные ценности, имеющиеся при себе, то смогла бы уйти без дальнейших препятствий, но Соня была слишком перепугана, чтобы это проверять.
Она сразу бросилась бежать, надеясь, что успеет достичь людного места раньше, чем её настигнут. Топот преследователей слышался всё ближе, и Соня неожиданно для себя подумала, что сейчас они переломают ноги. Это не было пожеланием или надеждой – просто возникшей из ниоткуда уверенностью. И уже через мгновение позади раздался двойной вопль и преследование прекратилось.
