Рейс «Москва-Нью-Йорк» авиакомпании «Дельта», экипаж смешанный, с разных континентов, но англоговорящий. Самолет не заполнен. Меня как «двуязычного пассажира» попросили пересесть на свободный ряд у запасного выхода. После взлета начались обычные процедуры: объявления, демонстрации ремней безопасности и прочего. Я приготовился дремать в ожидании обеда, после которого намеревался продолжить это необременительное и время поглощающее занятие. С некоторым превосходством и сочувствием поглядывал на пассажиров с явными признаками «боязни полета», запивающими виски и вином какие-то таблетки.
Мэтр-стюард с извинением подсадил «на мой ряд» мужчину лет пятидесяти, старомодно-опрятно одетого, пообещав объяснить позже причину. Я задремал, забыв о соседе. Примерно через час меня разбудила стюардесса. Извинившись, она, указав глазами на соседа, попросила оказать помощь. Суть просьбы заключалась в следующем. Пассажир отказывался пить и есть, не общался с семьей (жена и двое детей), расположившейся в середине салона. Поведение было странным, вызвавшим озабоченность даже, по словам стюардессы, у «капитана корабля». Ко мне обращались не отказать в любезности побеседовать с ним, так как он не говорил по-английски и не реагировал на краткие фразы на ломаном русском с предложениями воды, вина и прочего. Я согласился.
Сосед напряженно смотрел в окно, чередуя это занятие с чтением книги в ветхом переплете. Я решил не церемониться и обратился к нему с вопросом: «Как там?». Он отвлекся на мгновенье и ответил: «Красиво!».
«Что, первый раз летишь через океан?» – продолжил я свое наступление. Он оторвался от окна и, глядя на меня какими-то светло голубыми, детскими глазами, тихо ответил: «Я вообще первый раз лечу на самолете». Далее, как будто он ожидал других вопросов, заговорил.
«Да, впервые! Мне кажется, что душа и тело подвергаются испытанию. Мне же предлагают пить и есть, в тот момент, когда требуется смирение и молитва. Я даже с семьей не разговариваю, и они меня понимают». Я смотрел на собеседника с удивлением.
Он же продолжал: «Я следую предначертанию и меняю свою земную жизнь. Пять лет ожидания оформления документов… и вот я в пути…» Он замолчал. Приняв как знак окончания беседы, я закрыл глаза и начал было дремать. Прошло не менее часа. Проснулся я оттого, что кто-то трогал меня за рукав: «Простите меня, я не назвался, Андрей». Глядя мне в глаза, он продолжал: «Хочу с вами поговорить, вернее рассказать. Я учился в Киевской семинарии. На четвертом году был отчислен без перспективы рукоположения из-за конфликта с одним из наставников. Если без деталей, то после этого я уехал к родственникам в деревню в километрах ста от Киева и прожил там год. Последующие семь лет я пас овец в деревне близ Киева. Меня уважали, потерь поголовья, болезней – не было. Я женился, родились сын и дочь. Однажды, ночью на пастбище во время грозы, у моей палатки появилось свечение. В центре были видны контуры, напоминающие человеческую фигуру. Затем я услышал голос и какую-то мелодию. Очнулся я, когда гроза закончилась. Небо было безоблачным, ярко светили звезды, позднее появилась луна. Мои овцы дремали, сбившись в кучу. Они всегда так поступали во время грозы. Две собаки-помощницы охотно следовали за мной. Мы осмотрели стадо. Все было в порядке. В голове как эхо продолжали звучать какие-то слова и мелодии. Это событие беспокоило меня, оставив ощущение незавершенности. Жизнь продолжалась. Через месяц выяснилось, что мои родственники, „двоюродные деды“, уехавшие более шестидесяти лет назад в Канаду прислали мне приглашение приехать к ним. Посовещавшись с семьей, родственниками, ответил им согласием. Начал оформление. Вы, наверно, не представляете, что это такое. С тех пор прошло пять лет и вот я направляюсь к ним.» Я выслушал рассказ, но не удержался и спросил: «А что ты там будешь делать?» Ответ последовал мгновенно: «Пасти овец». Собеседник отвернулся. Позднее я, с известным приближением, объяснил стюардессе о причине необычного поведения пассажира, и она успокоилась. До конца рейса мы не разговаривали. В Нью-Йорке у него пересадка. На выходе мы махнули друг другу рукой-он был занят семьей.
Эту историю я включил в свою картотеку необычных событий в моей жизни, тем более, что она имела продолжение.
Спустя два часа, уже в гостинице, я обнаружил в своей сумке ту самую книжку, которую читал сосед по полету. Это был второй том «Войны и мира», из серии «Сочинения графа Л.Н.Толстаго», изданного «Типо-литографией И.Н.Кушнерев и Ко. в 1889 году, Москва.». Была приложена записка: «Благодарю за беседу. Это вам подарок от меня. Извините за способ передачи. Книга должна остаться дома. Андрей Верба-несостоявшийся священник.»
Рассуждения…
Предназначение и возможность. Не часто они рядом, но мы их путаем часто. Возможности сами по себе не так просты: от рождения, в силу обстоятельств, созданные самим собой и «средой обитания», ну и видимо по предназначению. Есть и социально-политические аспекты возможностей: общество больших возможностей, времена новых возможностей и т. д. Правда хочется поставить кавычки… Вспоминается анекдот про оптимиста и пессимиста: «для одного новые проблемы – новые возможности, для другого новые возможности-новые проблемы». Будем двигаться по пути оптимизма.
В предназначении же путаницы больше. Здесь есть что-то от природы самого человека, а уж как он данностью распорядился, или «помешали»? Хотелось бы создать модель и посмотреть на ее устойчивость и способность к прогнозам, но это уже: «хочешь рассмешить создателя, расскажи о своих планах…»
Возьмем что-то из «опыта» и попробуем разглядеть «нечто существенное». Признаки предназначения капризно разбросаны на жизненном пути индивида. Иногда недостаточно всего, отведенного в этом мире, времени и не удается распознать и собрать воедино намеки и знаки предназначения, не говоря уже об «исполнении назначенного». У Леонардо Да Винчи, Рублева, Ломоносова, Эйнштейна, Третьякова, Ландау получилось, у Петра Первого-тоже, а у другого, хоть и «помеченного судьбой» – нет. А в наше время многие видят предназначение в представившихся возможностях. А у новейшего поколения: у одного – все, родители с хорошими генами, условия жизни – «без проблем», способности и образование, да и не «злоупотребляет», а он на дорогущей «железке» гоняет по ночным улицам, снимает видео и выкладывает эту чушь в «сети помойные», кишащие и так ценностями такого рода. Исчезает уникальность личности и растворяется в «виртуальной коммуникационной среде»… А, навязываемые, удобряемые собственными достижениями «новые эстетические, этические, культурные и прочие ценности», бесконечные конкурсы, рейтинги, шоу, клипы, ремэйки… Хочется вспомнить, как встарь формировался «отпрыск», которого гувернер-француз: «…слегка за шалости бранил и в Летний сад гулять водил…».
