Клубы пара закрутились у порога, прошмыгнув в комнаты небольшого деревянного дома.
– Дверь быстрее закрывай! Избу выстудишь! – раздался молодой женский голос.
Скорее по привычке. Ведь давно уже газифицировали частный сектор.
– Бабонька, выручай! – заканючил мальчишка лет десяти.
Смахнул шапку с головы, выпустив наружу вихры цвета спелого овса.
– Что такое, Матвеюшка, приключилось? – обеспокоенно откликнулась бабушка.
К порогу вышла немолодая женщина. Волосы были почти как у внука, только выбеленные солнцем и годами.
Внук понуро застыл у порога. Куртка и штаны были не только грязные, но и мокрые.
– Ах! – звонко, как будто радуясь, воскликнула бабушка.
Голос всегда подводил Петровну. Он звучал так же молодо и задорно, как в юности. Столько казусов случалось с тем, кто не знал такую её особенность.
– Раздевайся быстрее. Простынешь. Эх и шалопай ты, Матвей, – ворчала бабушка, помогая внуку снять грязную одежду.
Мальчишка сморщил носик, усеянный веснушками, которые не планировали покинуть лицо на период зимы.
– Я не специально. Оно само как-то получилось, – оправдывался внук, взглядывая на бабушку васильковыми глазами из под белëсых ресниц.
– Ну-ну. Ничего нового, Матвей. Не удивил, – улыбнулась бабушка. – Переодевайся и на кухню.
Матвейка притулился на кухонной табуретке, медленно покачивая ногой. Печалится. Сидит, думу думает. Сегодня прогулка не удалась. Третья неделя декабря, а снега нет как нет. Мокро, слякотно, дождит. Одна радость – лужи подмораживает. А это, знаете ли, излюбленная забава. Разбежишься и катишься по наледи с ветерком. Можно руки в стороны выставить и представить себя пилотом штурмовика. Водишь крыльями вверх-вниз, как будто фигуры высшего пилотажа демонстрируешь. Лëд тонкий, трещит грозно под ногами, а у края ломается, как хрупкий пластик. Не страшно и неглубоко. Весело.
В очередной раз Матвей возьми да поскользнись. Плюхнулся кулëм в самую грязь. Стекает мутная вода с рукавов. Как гулять, когда на дворе почти зима. Пришлось игру бросить, да до бабушки идти. Она что-нибудь придумает, а то влетит от мамы по первое число. Эх, а друзья-мальчишки за окном в догонялки играют. Перевëл Матвейка взгляд на стиральную машину. Крутится куртка со штанами в барабане, смывает уличную грязь.
– Были времена, – вспоминает бабушка, – снег землю укрывал к ноябрьским праздникам. Помнится, на демонстрацию идти, а у меня обязательно какая-то обновка к зиме. Иль валенки, иль варежки, а то и шапка из мохера. Оденешь и вертишься перед подружками. И холод нипочëм. К декабрю сугробы до палисадника вырастали. Морозы до минус тридцати. А мы, дети, на горке катаемся, играем в снежки или снеговика лепим. Ты, Матвеюшка, не переживай. На-ка, откушай, милок, горячих оладушек со сметанкой. Глядишь, грусть и развеется.
Смотрит Петровна на внука, а вместо него себя видит в детстве. И вроде бы недавно было, а вот, считай, годков пятьдесят назад.
Сидит за столом Матвей оладьи уплетает. Вкусно. А и то правда, что грустить. У бабоньки хорошо. Разомлел от еды и тепла, слушает размеренный говор. Мягко ступает Петровна в тапочках из верблюжьей шерсти. Ловко переворачивает лопаткой оладушки, складывая горкой на фаянсовом блюде с узором из синих цветов. Стиральная машина тем временем бормочет песню, полощет вещи, утягивает Матвейку в омут круговорота. Вот уже не барабан вращается, а вьюжит, завывает ветер. Зовёт куда-то, манит за собой веткой белоствольная берёза за окном.
– Пора, Матвеюшка. Одевай зимнюю курточку, а я тебе рюкзачок соберу. Необходимые вещи уложу, – хлопочет бабушка.
– Куда, бабонька? – трëт спросонья глаза Матвей.
– Надо разбудить старика Бурана. Без его разрешения землю снежным покрывалом не укроет, – объясняет Петровна.
– Я не знаю, ни кто таков, ни где живёт.
Дивится мальчонка.
– Живёт дед на Таганае, заведует снегом да морозами. Путь держать на Двуглавую сопку, а потом поднимешься на южную вершину Перья, – наставляет бабуля.
– Да как я, бабонька, один то пойду?
– Кот Снежок с тобой в путь собрался. Не смотри, что мал. Хороший помощник в пути. Прислушивайся к нему, – лукаво сообщила бабушка, добавив в рюкзак сверху оладушек с горкой.
– Иди строго по указателям. Никуда не сворачивай. И запомни: будет туго – загляни в рюкзачок, – наставляет Петровна.
– Хорошо, бабонька, – чмокнув в щёку, отрапортовал Матвей.
Закинул рюкзак за спину, нахлобучил шапку, да и вышел за порог. На крылечке сидит белоснежный кот. Ни единого пятнышка, как первый снег. Поэтому Снежком и зовётся. Ждëт. Встрепенулся, увидев Матвейку.
– А что, Снежок, вдвоём веселее шагать. Путь не ближний. Я как-то был на Двуглавой сопке летом с родителями. Мне понравилось. Правда, не видел на вершине никакого деда.
