Снова и снова солнце боролось с луной за власть над землей, и этот ритуал отделял ночь ото дня. Когда Мати впервые стал осознавать эту борьбу, он находился в плывущем доме, слышал пронзительные крики чаек и шум волн. Вскоре чайки затихли, океан смягчился. Его мурлыканье убаюкивало Мати, скрип корабельной обшивки будил по утрам. До сегодняшнего дня.
Этим утром Мати проснулся от необычных звуков: стучали тяжелые ящики, которые поднимали на палубу, чьи-то голоса выкрикивали приказы, и все это складывалось в незнакомую мелодию. Где-то в глубине корабля стонал мотор. Котенок с красновато-коричневой шкуркой потянулся, потом сосредоточился. Возможно, он наконец прибыл… но куда?
Казалось, целая вечность миновала с тех пор, как его впервые засунули в грузовой люк корабля в заливе у его прежнего дома.
– Когда корабль пристанет к земле, беги на берег, – вспомнились Мати слова матери. – А до тех пор прячься, чтобы тебя никто не заметил.
– А потом что, Амма, что потом?
– Потом, сынок, ты останешься по-настоящему один и будешь следовать своим ощущениям, чтобы начать новую жизнь в совсем другом мире. И пусть у тебя будут три опоры.
Он был всего лишь ребенком, едва вышедшим из младенчества, и воспоминания о жизни до путешествия были смазанными, как чернила в старой тетради. Он сумел выжить в долгие дни на пароходе – прятался, воровал объедки. Вообще-то, Мати считал себя виртуозным вором. Он гордился своей хитростью. И, пробираясь в кухню или в небольшую каюту, где команда собиралась поесть, Мати воображал себя невидимым; его тонкое тело прижималось к темным стенам каюты, растворяясь во мраке.
Оказалось, совсем нетрудно бродить по кораблю никем не замеченным. Здесь имелось множество проходов между ящиками, много коридоров, по которым мог пробраться кот-безбилетник. Он даже мог прижаться к полу под каким-нибудь стулом, на расстоянии всего лишь вытянутого хвоста от матросов, потому что уже знал: эти бесшерстные гиганты не могут его почуять, он для них словно призрак.
А жажду утолить было еще проще. Мати очень быстро нашел душевую кабинку, в которой из-за неисправности постоянно капала вода, и он мог напиться вволю до того, как команда просыпалась. Но наверх, на палубу, котенок вышел лишь один раз. Его напугало невероятное пространство океана и соленый воздух, от которого стали жесткими усы и защипало в глазах. Так что его миром оставалось подпалубное пространство, где совсем неплохо пахло резиновыми сапогами матросов, маслом и кожей.
Этим утром незнакомые звуки и запахи предупредили Мати о переменах в окружающем мире. Он замер под грузовым люком, прислушиваясь, как затихает шум корабельных моторов. Встопорщив усы от возбуждения, он выпрыгнул из люка, изогнулся и всмотрелся в сырое осеннее утро. Его глаза слишком привыкли к темноте, и им стало на какое-то время больно даже от такого тусклого света. Неяркое солнце медленно поднималось над смутными очертаниями высоких серых зданий.
Рот Мати открылся, нос сморщился. Мати ощутил в воздухе особую влагу и понял: корабль наконец вошел в пресную воду.
Несколько недель проведя на борту, он почти ничего не помнил о своей прежней жизни, и на него нахлынул необъятный страх. Сейчас у него в первый раз появилась возможность покинуть корабль, но все вокруг выглядело таким чужим… Мати тосковал по своему дому, почти забытому, и по матери, которую любил. Что бы она сейчас ему посоветовала?
Он снова вспомнил, что ему сказала перед тем, как уйти с корабля:
– Когда корабль пристанет к земле, беги на берег.
Оглядываясь вокруг, Мати заметил, что корабль встал у пристани. Люди там готовили маленькое подъемное устройство, чтобы переносить груз на сушу. Мати прокрался на левую сторону палубы, прячась между какими-то трубами. Неподалеку только что установили трап, и Мати уже готов был броситься к нему, когда увидел две пары ботинок, шедших в его сторону. Не замечая Мати, мужчины прошли по трапу, таща за собой тележку на колесах. Мати посмотрел назад, в щель между трубами: проход на палубу перегородил огромный ящик, который матросы прикрепляли к подъемнику.
