Легкий и неожиданно теплый для сентября-месяца ветерок трепал начинающие потихоньку желтеть листья, а с чистого ясного неба ласково светило солнце. Скорее всего, это оказался последний по-летнему теплый день текущего года и потому не было ничего удивительного в том, что по главной улице Иркутска гулял туда-сюда самый разнообразный народ. Правда, милую и пасторальную картину несколько портили развешанные тут и там плакаты, разнящиеся своим содержанием, но неизменно посвященные одному и тому же. Войне. Наглядная агитация в красках расписывала, алчность и вероломство английских лордов, напавших на Россию в нарушение заключенных договоров и без объявления войны. Показывала жестокость и дикость японских самураев, готовых истребить всех обитателей континента, лишь бы занять их земли. Обличала в мыслимых и немыслимых грехах южноамериканскую нежить, в прямом смысле слова пожирающую тех, кто не смог от неё отбиться или убежать. Впрочем, на эти картинки, пусть даже очень яркие и красочные, люди особого внимания не обращали. Успели привыкнуть, все же их отнюдь не вчера повесили.
Неспешно шествовали облаченные в дорогие и качественные костюмы чиновники, иной раз сопровождаемые мелко семенящими вслед за своим начальством писцами в стареньких истрепанных камзолах. Бегали туда-сюда мальчишки и девчонки разного возраста, судя по набитым книгами ранцам только-только покинувшие скучные школьные классы. Прогуливались, наслаждаясь погодою стайки девушек, разбитые по сословному признаку. Занявшие центр улицы обладательницы богатых одежд не уступали дорогу никому, включая конные повозки, а вот вырядившиеся бедненько, но чистенько простолюдинки жались к стенам и время от времени отвешивали поклоны тем, кто просто шел мимо. Впрочем, бросать лукаво-игривые взгляды по сторонам им это все равно не мешало. Открыв рты, глазела на все подряд крестьянская семья, наверное впервые выбравшаяся в большой город. Лениво чиркал метлой ушедший глубоко в свои мысли пожилой дворник, время от времени поправляющий явно натирающий ему шею рабский ошейник. Хмурый постовой целеустремленно топал своими черными хромовыми сапогами по направлению к лишенному обеих рук калеке, что встал на углу одного из зданий и робким голосом осмеливался просить подаяние, складываемое в лежащую перед ногами шапку. За его перемещениями с легкой усмешкой наблюдал подозрительного вида тип в почти скрывающей лицо широкополой шляпе нелепого оранжевого цвета, чьи длинные ловкие пальцы казались созданными для извлечения кошельков из карманов утративших бдительность зевек. Парил в десяти сантиметрах от земли обладатель боярской длиннополой шубы, видимо не желающий подметать полами своего статусного одеяния дорожную пыль, но ленящийся нанять извозчика, чтобы преодолеть пару сотен метров. Выбивал искры из камней брусчатки своими стальными ножищами десяток двухметровых стальных гигантов, несущих на своих плечах изукрашенный позолотой паланкин черного дерева, в котором развалились на подушках двое: облаченный в полные латы рыцарь с длинным страусиным пером на рогатом шлеме да синекожий безглазый карлик, неторопливо возящийся с кальяном.
Усевший в тени дерева на одну из скамеек молодой мужчина особого внимания окружающих не привлекал, да и в любом случае мешать его отдыху без серьезного повода вряд ли бы кто-то решился. Стражей порядка останавливала форма мага-офицера, обладатель которой вполне мог бы приказать высечь их плетьми или спалить на месте, если бы к нему проявили неуважение. Криминальные элементы слишком хотели жить, чтобы связываться с армейским волшебником, даже здесь и сейчас не расставшимся с револьвером, ружьем и двумя висевшими за поясом боевыми топорами. Ну а девицы разных сословий хоть и удостаивали весьма перспективного мужчину заинтересованных взглядов, но тем не менее подходить знакомиться не спешили. Ведь у чародея с собой имелось лучшее на свете доказательство того, что этот молоденький офицер уже занят: детская коляска, в которой кто-то копошился и агукал.
– Итак, сынок, послушай чего в пишут в «Российских известияхъ 23го векъа». Это тоже в некотором роде сказочка, только для взрослых и новые выпуски появляются еженедельно. – Молодой отец щелчком пальцем отправил проходящему мимо усатому газетчику медную монетку в две копейки, получив взамен кипу слегка желтоватых листов, густо покрытых текстом, среди которого изредка встречались маленькие картинки. А поскольку от необходимости качать коляску папашу никто не освобождал, он подвесил бумагу в воздух прямо перед своим лицом, а после стал взглядом перелистывать страницы. – Так, начнем со светской хроники. Государь-император с помпой въехал в свой новый загородный дворец, поскольку старый после насланного в позапрошлом году землетрясения оказалось дешевле снести, чем отремонтировать? Ну да все как обычно, страна войну проигрывает, а знать устраивает пиры во славу русского оружия…
Резко оборвав себя, мужчина закрутил головой по сторонам, чтобы проверить, не подслушивает ли кто его. Однако убедившись, что идущим мимо прохожим нет никакого дела до чародея и его крамольных речей, облегченно выдохнул и успокоился.
– Об этом мы с тобой чуть позже поболтаем. Когда ты сначала научишься говорить, а потом и язык за зубами держать, – пообещал он сыну и обратил свое внимание на следующую страницу. – Хм…Чего-чего?! В Москве состоялось торжественное сожжение английского магистра ментальной магии и алхимии Мирабеллы Грей?! Мда, а вот эту статью стоит прочитать полностью, а не только заголовок. Как-никак я сию особу лично поймал. Ну, вернее сдал начальству то место, в котором она застряла с некоторой моей помощью.
Развернутая на целую страницу статья, к тому же снабженная фотографией корчащейся в пламени ведьмы, у которой одежда по большей части уже сгорела, а вот тело еще только чуть обуглилось, оказалась довольно обширной. Помимо хронометража занявшего почти полчаса процесса казни приводился список преступлений чернокнижницы на целых четыре абзаца. Причем нечто более мелкое, чем уничтожение целой деревни или убийство аристократа вне поля боя там не учитывалось. Цитировалась речь посла Франции, вспоминавшего отгремевшую много десятилетий назад Третью Мировую Войну, когда Мирабеллу Грей убили впервые. Дипломат выражал осторожную надежду на то, что во второй раз ведьма не сумеет восстать из мертвых. В конце газетного листа сообщалось, будто архимагистр Савва отказался комментировать слухи о своем недовольстве вирой, выплаченной ему императором за плененную древним волхвом высокопоставленную вражескую волшебницу. В соответствии с имеющейся у издательства информацией жрец древних богов казнить англичанку вовсе не собирался. И по закону вообще-то её не должны были забирать у него посланники короны, так как ведьма оказалась в неволе несколько раньше начала полноценных боевых действий между Москвой и Лондоном.
