– Ты почему такая грустная? – раскатывая тонкий пласт теста, поднимает на меня глаза бабушка. – У тебя с мужем все в порядке? – в голосе звучат забота и тревога, искреннее участие. Но я не могу сейчас сказать правду. Что-то сдерживает.
– Да, – киваю по привычке. Отворачиваюсь проверить, хорошо ли накалилась плоская сковорода-садж. Кладу первую лепешку и, сморгнув слезы, выдыхаю.
«Молчи», – приказываю самой себе. – Еще не время. Нужно собраться мыслями и понять, как действовать дальше. Ясно одно, к мужу я не вернусь. Просто не смогу жить с человеком, предавшим меня.
Переворачиваю лепешку, а перед глазами стоит вчерашняя картинка. Приоткрытая дверь в квартиру. Возня, сдавленные голоса – мужской и женский.
Мой муж в нашей квартире с другой женщиной!
До сих пор стоят в ушах ее стоны. Никак не проходят, как ни пытаюсь отогнать. Зачем только я вернулась домой? Заметила открытое окно на кухне и зарулила. Лучше бы сразу из клиники к родителям поехала! Поделиться хотела с мужем радостным известием. Но так и застыла перед нашей дверью. Раздумывала, заходить или нет. И очнулась только, когда дверь захлопнулась перед моим носом. Сбежав с лестницы, села в машину и поехала к родителям. И только из родного дома отправила сообщение мужу.
«Я у мамы. Останусь на выходные».
И отключила телефон.
– Белла, – окликает меня бабушка. – Ты там уснула?
– Сковорода плохо прогрелась, – спохватываюсь я. Выкладываю на блюдо подрумяненную лепешку и беру следующую. За простыми незатейливыми действиями словно забываю о своей беде.
И вздрагиваю, услышав, как хлопают ворота. По привычке выглядываю в окно.
– Кто там? – выкладывая фарш на тонкий круг теста, деловито интересуется Гуля, моя старшая сестра.
– Не знаю, – разглядывая незнакомые черные машины, въезжающие в наш двор, мотаю головой. Наверное, к отцу приехал кто-то из компаньонов. Хорошо хоть не муж!
«Как гости уедут, надо сказать родителям», – размышляю о своей беде.
– Кто там? – настойчиво повторяет Гуля, отвлекаясь от процесса.
– Понятия не имею, – пожимаю плечами и вовсю гляжу на незнакомых людей, выскакивающих из иномарок представительского класса. Охранники суетливо открывают заднюю дверцу самой крутой тачки. Сначала появляется мужской дорогой ботинок, натертый до блеска. А затем и высокий статный мужчина в синем костюме и накинутом сверху пальто.
– Это же Хафизов, – из-за моей спины изумленно фыркает Гуля. Она все про всех знает, и от нее ничего не укроется.
– Который? – отрывается от теста бабуля.
Их еще и несколько?! – во все глаза смотрю на великолепный экземпляр мужской породы, окидывающий наш двор и дом строгим взглядом. Князь гор. Самый настоящий князь гор!
– Мурад, – коротко бросает Гуля.
– Мурад? – растерянно переспрашивает бабушка и тут же отряхивает руки. Снимает фартук. – О, Аллах, зачем он к нам пожаловал?
– Захотел тебя проведать, бабуля, – улыбается добродушно сестра. – Даже не представляю, как такой человек, как Мурад Хафизов, ходил в школу, получал двойки…
– Мурад всегда учился на отлично, – со вздохом поднимается из-за стола бабушка. Поправляет платье и смотрит на нас выжидающе. – Дай мне платок, Гуленька. – Потом переводит взгляд на меня. – Нет, лучше ты, Белла.
Срываю с головы тонкую шелковую ткань, отдаю бабушке. Поправляю волосы, а сама ни на секунду не могу отойти от окна. А там уже мой отец услужливо встречает почетного гостя. Сбегает с крыльца, раскрывая объятия, лебезит, но Мурад осаживает его холодным взглядом. И только сейчас я понимаю, сколько власти сосредоточено в руках этого человека. Он что-то на ходу бросает отцу, и тот бежит вперед открывать двери. Даже сутулит спину, будто подчиняясь высокому гостю. Обычно папа себя так не ведет. Он ходит с гордо поднятой головой и всегда скор на расправу. Неважно, кто перед ним – мои младшие сестры или старшая, Гуля. Только на меня, любимую дочку, его гнев не распространяется. А если мне перепадает папино недовольство, то только строгий взгляд или тихий выговор.
Ну как же так, Белла?
На кухню влетает взволнованная мама.
– Белла, иди, папа тебя зовет, – выпаливает она, а сама, повернувшись к сестре, просит тихо. – Дай воды, Гуленька. Что-то сердце прихватило.
– Что происходит, Алла? – строго спрашивает бабушка.
– Мурад обвинил Рината в растрате. Пропали какие-то большие деньги. Это такой позор. Надеюсь, Хафизовы найдут виновных. Ринат – честный человек, – тараторит мама, держась за сердце, и тут же переводит взгляд на меня. – Иди уже, Белла. Отец зовет.
– Зачем им нужна наша девочка? – строго спрашивает бабушка и добавляет со вздохом. – Возьми платок, Белла. Я с тобой пойду.
– Роза, не надо, – охает моя мама. – Мурад выставит тебя.
– Не посмеет, – отрезает бабуля, направляясь к двери. И уже в коридоре берет меня за руку. – Все будет хорошо, детка.
Так и вхожу в комнату, полную мужчин, за ручку с бабушкой.
– Здравствуйте, Роза Багратовна, – поднимается с бархатного дивана Хафизов. Улыбаясь, подходит к нам. Взяв бабушкины руки в свои, кланяется уважительно. – Рад видеть вас в добром здравии, – смиренно опускает голову.
И бабушкина пухлая ладонь, будто благословляя, тут же ложится ему на темечко.
– Рада приветствовать тебя, Мурад, в своем доме, – степенно кивает бабуля. – Только не пойму, по какой причине ты решил навестить нас? Явно не с добрыми вестями пожаловал.
– Мама, – слышится из-за спины Хафизова гневное шипение отца. – Выйди, пожалуйста. Это тебя не касается…
– Еще как касается, Ринат, – отрезает бабуля и совершенно бесстрашно обращается к Хафизову. – Так что случилось, Мурад?
– Оставьте нас, – поморщившись, поворачивается тот к охране. И здоровые рослые мужчины по команде покидают нашу гостиную. – Ты тоже, – кивает Хафизов невысокому крепкому парню, демонстративно оставшемуся в комнате. – Ничего со мной не случится, Аслан, – усмехается криво.
И как только мы остаемся в комнате одни, иронично смотрит на бабушку.
– Буду жаловаться маме на нерадивого сотрудника? Мне неловко, Роза Багратовна… – разводит он руками. А я оторопело смотрю на длинные холеные пальцы.
Интересно, он женат? Колец нет.
– Ты начинай, а я сама решу, – грозно предупреждает бабушка. Расправив плечи, садится на краешек дивана и тянет меня за собой. – Мужские проблемы меня не касаются. Ты мне лучше скажи, зачем вам понадобилась моя Белла?
Чуть осмелев, скашиваю глаза на отца. Склонив голову, он сидит в кресле. Сжимает пальцами переносицу. Спина сгорблена, а по бледному лицу уже бегут красные пятна. Наверняка давление поднимается от нервного напряжения. Скорее всего, он в чем-то сильно провинился перед Хафизовым. Иначе бы тот к нам домой не приехал со свитой.
