Молодой человек вместе со своим ровесником другом находился в гостях у своей подруги в её родительском доме. Родители этой девицы хорошо знали и её избранника и его друга, дом у них был на много комнат, так что те чувствовали себя в нём как у себя, ведь никто никому не мешал. Даже до того вальяжно они себя чувствовали в нём, что в тот момент, который мы сейчас опишем, один из них находился в зале и смотрел кино по телевизору, второй, тот что являлся «другом друга подруги», сидел на кухне и жевал пряник, запивая чаем. Девица же сама находилась в своей комнате и болтала с кем-то по телефону.
Парень, тот что смотрел телевизор, то есть её друг, был довольно ревнив и так как комната этой девицы находилась близко к залу, в котором он сидел на кресле, и так как дверь в её комнату была приоткрыта, то он вольно-невольно подслушивал. Слышно впрочем было довольно неразборчиво, о чём она говорит по телефону, поэтому тот в свою очередь убавил звук кинофильма и получил всю необходимую информацию для некоторого своего соображения.
Ребята сидели ещё долго, пока наконец ни собрались все втроём на прогулку. Девица сообщила ревнивцу, что погуляет с ними недолго, так как ей нужно будет вечером «съездить по одному делу к подруге». Что она и исполнила, сев на трамвай с определённым номером, который направлялся по определённому маршруту. После её отъезда, ревнивца парня как подменили. Он плохо реагировал на речи своего друга, смотрел больше в какие-то точки своими почерневшими зрачками. Так простояв минут десять, он объявил своему товарищу:
– Увидишь её если, завтра может, или после завтра, – скажи ей, что я больше не хочу её видеть, я сейчас занесу её номер в чёрный список в телефоне, и пусть отныне даже не пытается со мной связаться.
– А что такое? С чего ты так осерчал-то? Ты чего? – недоумевал друг.
– Она на Мостовую поехала… – с дрожью в голосе, хоть и едва уловимой, произнёс обижено парень.
Его друг кое-что стал соображать.
– Ты думаешь к нему опять? – спросил он, подумав каплю.
Парень гневно молчал, как бы и не утруждая себя ответом на такой очевидный вопрос. Но сообразив, что друг всё-таки не в курсе всего, то удостоил его-таки подробностью, освещающей до конца всю произошедшую только что несправедливость.
– Я слышал… Она по телефону разговаривала с ним… Она тон понизила…
У него неожиданно появился ком в горле и он замолчал не надолго.
– Опять к этому своему бывшему полетела! – вспыхнул он, – Но только на этот раз уж я её не прощу! – свирепо прорычал тут же он, продолжая, – Хватит, хватит уж… Начнёт опять сказки плести. Дешёвка *****!
Друг молчал, сочувствуя горю товарища, а заодно и боясь, что бы ему не досталось от разъярённого ревнивца, потому что ему было глубоко всё равно на их любовь, – он уважал их обоих одинаково и не хотел ссориться ни с ним, ни с ней.
Вскоре они разошлись по домам, а на следующий день ревнивец, как на иголках, не мог дождаться встречи с своим товарищем, чтобы тот передал ему о возможном разговоре его с изменницей.
– Ну что, говорил ты с ней?! – вместо приветствия произнёс он другу, когда они встретились.
Друг хотел задать вопрос «с кем?», но вовремя одумался и произнёс более простительное предложение:
– А? Не-ет ещё…
Увидев огненные глаза вопрошавшего, он тут же нашёлся и предложил:
– А давай я сейчас ей позвоню и скажу по телефону?
Ревнивцу пришлось уступить, хоть он и представлял свой разрыв более официальным, но терпения, а пуще надежды на совестливость своего товарища, у него не было; друг мог забыть или же просто побояться разговаривать и на следующий день, и может быть откладывал бы ещё неделю.
