Мир чудес и красоты,
Соткан он из доброты,
Там сбываются мечты!
Екатерина Жерягина (Написано в возрасте десяти лет)
Валентин Петрович, отставной генерал, после своего восьмидесятилетия отправился по путевке в подмосковный военный санаторий. Место во всех отношениях приличное. Красивый парк, рядом водоем. Аккуратные корпуса.
Последний раз в том санатории он был пятнадцать лет назад с женой. Прожив душа в душу тридцать восемь лет, они сразу после годовщины свадьбы поехали отдыхать туда, в одно из любимых своих мест. Там они плавали в бассейне с морской водой, принимали всевозможные процедуры. В общем, провели время замечательно.
А спустя пять лет Марии Сергеевны не стало. Овдовел Валентин Петрович, и жизнь стала не мила.
Десять лет генерал прожил, как биоробот. По инерции отмечал свой день рождения, на который всегда собиралась вся семья, дети, внуки.
Жил Валентин Петрович в Москве, в Чистом переулке. Там было тихо, и все напоминало о счастливых годах супружеской жизни.
Дочь с мужем, программисты, в начале девяностых уехали в Германию, там и остались жить, родили двоих детишек. Дочка немного скучала, но возвращаться не собиралась. Мужа ее в России ничто и не держало, поскольку вырос он в детском доме. Так получилось, что друзей детства у него не было, более того, он раздражался, когда спрашивали про ранние годы, создавалось впечатление, будто ребенком он не был, а сразу стал взрослым. Однако семью свою боготворил, старался для жены и детей делать все, что только мог, и даже больше. В Москву они приезжали редко. А в Германию Валентину Петровичу ездить не нравилось. В результате общались в основном по телефону.
Сын генерала работал деканом факультета прикладной математики в одном из университетов.
После смерти Марии Сергеевны дети звали отца к себе. Но для него подобные предложения были неприемлемы. Больше к данному вопросу никогда не возвращались.
Денег Валентину Петровичу хватало, внуки к нему сами приезжали, деда любили и уважали, а он – их. Опыт и знания генерала в отставке были необходимы стране, и его каждую неделю приглашали на совещания и переговоры.
Но когда внутреннее одиночество брало свое, Валентин Петрович, грешным делом, подумывал, а не перестать ли просто есть, чтобы все мучения закончились. Однако мысли эти таяли, стоило ему снова и снова осознать, как прекрасна и непредсказуема жизнь, что она интересна и полна сюрпризов.
Без Маши ему жилось тоскливо и душевно одиноко. Ведь она была не только женой, но и его путеводной звездой.
Маша всю жизнь носила короткую стрижку, и ей даже шла седина, которая начала появляться после сорока. Редко можно было встретить такое гармоничное создание, как супруга Валентина Петровича. Фактически до самой смерти она вела физкультуру в школе и при этом умудрялась дополнительно преподавать школьницам художественную гимнастику и быть завучем по воспитательной работе.
В доме у Марии Сергеевны и Валентина Петровича всегда был порядок, поддерживался он незаметно, муж никогда не видел ее занимающейся уборкой и домашними делами, и всегда Маша была бодрой и веселой.
Особенно в последнее время часто вспоминалась генералу первая встреча с Марией Сергеевной. Тогда он был старшим лейтенантом, а Маша только-только защитила диплом и получила распределение на работу в московскую школу учителем. Познакомились они в парке имени Горького и больше не расставались.
Валентину до встречи с ней нравились совершенно другие девушки: высокие, фигуристые, с длинными волосами.
Увидев тоненькую девушку с короткой стрижкой, без всяких украшений и косметики, с рюкзачком, в полуботиночках на низком каблуке, Валентин испытал что-то вроде удара по голове, например, стопкой книг. Маша наблюдала, как белка ест хлеб, которым, по-видимому, сама девушка и угостила зверька.
Валентин оказался в парке, потому что договорился встретиться там со своим другом-одноклассником Сашкой, а тот не приехал. Он был актером театра и домой заскочил проездом с одних гастролей на другие на несколько дней повидаться с родителями. Друзья договорились накануне, но, прождав безрезультатно целый час, Валентин на друга не злился, будучи уверенным, что неспроста тот не пришел, но прежде чем звонить и узнавать, где же Саша, решил прогуляться.
Молодой офицер шел по парку и набрел на Машу. Она сидела на корточках, а напротив нее белка около дерева ела хлеб, держа его двумя лапками. Девушка смотрела на белку, а та ела и своими глазками – черными бусинками – поглядывала то на хлеб, то на Машу. Создавалось впечатление, что они с белкой знакомы и им есть что сказать друг другу, просто белка ест и не хочет говорить с полным ртом. Валя стоял и смотрел на них, потеряв чувство реальности.
Доев последний кусок, зверек с пушистым хвостом взглянул на девушку, потом повернул голову в сторону, где стоял Валя, посмотрел на него, затем опять на девушку, словно спрашивал у нее, знакома ли она с этим человеком. Девушка тоже поглядела на парня, встала.
Валентин подошел к ней.
– Ты что, эту белку знаешь?
– Конечно. Мы давно дружим.
– Меня зовут Валентин. А тебя, наверное, Белоснежка?
– Нет, меня зовут Маша. А ты, я гляжу, любишь сказки? Я тоже. Это мой любимый жанр, я их собираю. У меня есть и персидские, и английские, и вьетнамские, и так далее. Слушай, а ты давно здесь стоишь?
– Даже не знаю, вы с белкой так живописно смотрелись, что я загляделся и потерял счет времени. Ты задаешь вопросы и сама же на них отвечаешь.
– Разве? Ладно. Тогда кто тебе больше понравился, я или белка?
– А белка где?
– Может, это была иллюзия, чтобы тебя привлечь? Значит, на вопросы не отвечаешь, вернее, отвечаешь вопросом на вопрос. Так кто, я или белка?
– Конечно, ты. Часто сюда приходишь?
– Знаешь, у меня нет графика жизни, иду мимо, если есть время, захожу сюда погулять. Здесь очень хорошая энергетика. А ты?
– В детстве практически каждый день здесь гулял, живу недалеко, а теперь прихожу редко, некогда. Работаю много. Сегодня договорился с другом Сашкой встретиться, а он не пришел. Надо ему позвонить, узнать, что случилось. Там есть телефон-автомат, пойдем позвоним, а потом я предлагаю пойти в кино. Ты как? Не очень занята?
– С удовольствием. Ты симпатичный и хороший, сразу видно.
– Так уж и сразу?
– У меня глаз наметанный, я – спортсменка. Если бы ты был плохой, тебя не привлекло бы мое общение с белкой. Пошли звонить.
Пока шли, Валя подумал, что она не спросила, где он работает. Потом сообразил, что и сам не спросил, и вдруг она – школьница, такая маленькая, словно игрушечная, но очень симпатичная.
