Герда искала своего Кая…
Она блуждала по огромным залам дворца, где все было бело-серебристым и холодным, будто вырезанным изо льда. Она заглядывала в темные, совершенно не отапливаемые комнаты, в которых громоздилась старая, покрытая то ли пылью, то ли инеем мебель. Она пересекала длинные, гулкие коридоры, где за ней носился ветер, а одинокие залетающие через плохо закрытые окна снежинки устраивали в ее честь ритуальные танцы…
Герде казалось, что она одна в этом огромном ледяном замке, но она точно знала: это обман. Кроме хозяйки, ее подданных, прислуги и гостей в нем еще находится Кай. Он где-то рядом, и она обязана его найти.
Ступив на узкую лестницу, ведущую в подвал, Герда поежилась. Она уже продрогла до костей, и лучше ей было вернуться туда, где тепло, но она не привыкла отступать. Ради Кая Герда преодолела тысячи километров, и теперь, когда их разделяли какие-то жалкие метры, разве могла она повернуть назад?
Глубже запахнув свою шубку, так кстати накинутую в последний момент на плечи, а озябшие пальцы утопив в пушистый мех воротника, Герда начала спуск. Ступени лестницы были гранитными, и каждый ее шаг сопровождался гулким эхом. Если Кай в подвале, он обязательно услышит его и пойдет ей навстречу… По крайней мере, Герда очень на это надеялась!
Ступеньки кончились. Герда увидела перед собой приоткрытую дверь подвала. Толкнув ее, она переступила порог…
Помещение было освещено очень слабо. Герда увидела только низкий свод потолка, к которому и был прикреплен фонарь. Сняв его с крюка, она вытянула руку и посветила в пространство…
Кай оказался всего в трех метрах от Герды. Он сидел на полу, привалившись к стене, а его синие глаза были устремлены куда-то вверх. Как будто Кай хотел проникнуть взглядом через гранит, железобетон, камень, стекло и черепицу и увидеть небо… Небо, которое еще не так давно рассекали косяки улетающих на юг птиц. Кай сам был родом из теплых краев и наверняка мечтал попасть туда в ту секунду, когда возвел глаза к потолку, потому что в следующий миг он умер. Захолустный городок на юге России, тот самый, где он вырос и который покинул при первом удобном случае, был, бесспорно, лучше загробного царства…
Тем более Кай всегда в него, в царство это, верил и считал, что ад совсем не такой, каким его рисуют. Кипящая лава и раскаленные сковородки? Это он пережил бы если не легко, то довольно спокойно. Ад – это лед, холод, безликая белизна снежных покровов, пронизывающие ветры, бесконечное одиночество…
Ад – это вымерзшая планета! И Кай, похоже, угодил именно на нее!
Герда подошла к трупу того, кого так долго искала, а нашла только сейчас, когда уже ни поговорить, ни ощутить дыхания, ни помочь, ни простить. Подошла и коснулась застывшего лица. Оно оказалось ледяным. Как ад из кошмаров Кая. А в его синих глазах застыла такая обреченность, что хоть плачь. И Герда заплакала. Горячие слезы покатились по ее лицу и стали капать на грудь Кая. Но они не смогли растопить лед его сердца. А все потому, что в нем находился не кусок волшебного зеркала, а пуля крупного калибра. Она образовала в грудной клетке Кая такое огромное отверстие, что вырвавшаяся из него кровь залила его белоснежную рубашку и даже брюки…
Герда переместила руку с фонарем левее, чтобы спрятать труп Кая в темноте. И тут желтый круг света попал на валяющееся на полу охотничье ружье. Это была двустволка с красивым резным прикладом. Герда подняла ее, понюхала дуло. Пахло порохом. Значит, Кая застрелили из этого ружья!
Еще один патрон…
Как будто специально для нее!
Герда сложила ружье. Медленно поднесла его к своей груди, положила указательный палец на курок и…
Мама Герды, Анна, верила в магию имен. Поэтому, когда она узнала о своей беременности, первое, чем озаботилась, – это подбором имени для своего еще не рожденного чада. Аня не могла знать точно, какого пола будет ребенок, но процентов на восемьдесят была уверена, что женского, и больше рассматривала девчачьи варианты. Властелина. Серафима. Епифания. Ариадна. Стефания. Марианна. Земфира. Лейла. Анаис…
Ане было все равно, какого происхождения будет имя ее дочки. Славянское, греческое, арабское, не важно, главное, чтобы звучало красиво и имело емкое значение. Долгое время она отдавала предпочтение имени Виктория. Но когда оказалось, что в их доме уже проживают две Вики, одна – еще совсем кроха, но уже хворая, а второй пошел пятый десяток, и она до сих пор не замужем, Настя решила поискать другие варианты.
Жила будущая мать одна. Тот, от кого она забеременела, не был ее мужем. Всего лишь любовником, с которым Аня встречалась четыре раза в год. Звали его Виктором. Он жил в столице, был женат, имел сыновей-погодков, занимал крупную должность на каком-то заводе и часто ездил в командировки. В их городке он бывал раз в квартал. Селился в единственной гостинице, администратором которой Аня работала. Там они и познакомились. Там и встречались. Там и зачали по прошествии двух лет ребеночка. О своей беременности Аня узнала, когда любовник уже отбыл домой. Телефона его она не имела, поэтому поделиться радостной новостью с Виктором не могла. Но Аня не сомневалась, что он будет рад и не оставит ее. Жениться, понятное дело, не захочет, но ребенка поднимать поможет. Особенно если девочка родится. Виктор много раз говорил ей, что мечтает о дочке, но у него два сына и в придачу три племянника. В Анином же роду женщины рожали исключительно себе подобных. У самой Анны была еще сестра. У их покойной матери тоже. А у бабки аж пятеро. Ее мать, считай, Анину прабабку, муж из-за этого бросил. Сказал, мечтаю о сыне, а ты только и способна, что баб мне рожать. И ушел к другой, молодой вдовице, у которой уже был мальчишка. Она ему быстро подарила наследника.
В общем, род Ани пошел из какого-то загадочного женского царства, и она не сомневалась, что тоже родит девочку. Это радовало! Как с пацанами обращаться, она представления не имела. А вот с девочками – очень хорошо ладила. И родную сестру свою нянчила, и двоюродную. У первой, кстати, тоже родилась дочка. А вот двоюродная, Вера, удивила. За три месяца до того, как Аня узнала о своей беременности, та произвела на свет мальчика. Назвала Костей. В честь деда. А отчество дала отцовское – муж Веры ушел от нее, когда она была на третьем месяце. И это ее не удивило. Ибо женщинам их рода катастрофически не везло в личной жизни. Их либо бросали, либо просто не находили, и барышни оставались старыми девами, поскольку отличались крайней порядочностью и заводить внебрачные отношения считали делом аморальным.
Аня была первой в роду, кто наплевал на семейные традиции и потерял невинность, не вступив при этом в брак. Хорошо хоть осуждать ее за это было некому: старые девы к тому времени все поумирали, а сестры, родная и двоюродная, жили в других городах.
