Ханна не знала точно, что ее разбудило – негромкое потрескивание или ярко-желтые отсветы пламени.
Она села в постели и широко раскрытыми от ужаса глазами уставилась на обступивший ее огонь.
Язычки пламени трепетали на комоде. Пылающие обои съеживались, истаивая. Дверца стенного шкафа выгорела целиком – Ханна видела, как пламя скачет внутри, перекидываясь с полки на полку.
Даже зеркало было охвачено пламенем. Ханна видела в нем свое отражение – темный силуэт за мерцающей стеной огня.
Пожар молниеносно охватил комнату.
Ханна начала давиться густым, едким дымом.
Кричать было поздно.
Но она все-таки закричала.
* * *
Слава Богу, это был просто сон!
Ханна села в постели – сердце колотится, рот будто ватой набили.
Не было трескучего пламени. Не было желто-оранжевой огненной свистопляски.
Не было удушающего дыма.
Все это был сон, ужасный сон.
Невероятно реальный.
Но все-таки сон.
– Бр-р! Приснится же такое, – пробормотала Ханна.
Откинувшись на подушку, она ждала, когда бешеное биение сердца немного утихнет. Потом подняла глаза к потолку и долго любовалась его холодной, чистой белизною.
Перед глазами так и стоял черный, обугленный потолок, скручивающиеся обои, пламя, пляшущее перед зеркалом.
– Ну хоть сны у меня не скучные! – сказала себе Ханна. Откинув ногами легкое одеяло, взглянула на настольные часы. Всего четверть девятого.
«Как это – четверть девятого? – удивилась она. – А кажется, будто я спала целую вечность. Кстати, какой сегодня день?»
Нелегко было отслеживать летние дни. Один плавно перетекал в другой – и так до бесконечности.
Нынешнее лето Ханна проводила в гордом одиночестве. Большинство ее друзей разъехались на каникулы с семьями да по лагерям. Для двенадцатилетней девчонки в городке Гринвуд-Фоллс остро не хватало развлечений. Ханна много читала, еще больше – смотрела телевизор, а в перерывах гоняла на велосипеде по городу, тщетно ища хоть какую-нибудь компанию.
Тоска зеленая.
Но сегодня Ханна вылезла из постели, сияя улыбкой.
Она была жива!
Ее дом не сгорел дотла. Она не погибла в стене всепожирающего пламени.
Ханна надела зеленые шорты и оранжевый топик без рукавов. Родители вечно над нею подтрунивали – она, мол, наверняка дальтоник. «Оставьте меня в покое! Ну нравятся мне яркие цвета, что тут такого?» – всегда огрызалась Ханна.
Яркие цвета. Как пламя, окружавшее ее кровать.
– Сон, сон, уходи вон! – пробормотала Ханна. Наспех проведя расческой по коротко стриженным светлым волосам, она выбежала в коридор и поспешила на кухню. До ее носа долетел аромат шкворчащей на плите яичницы с беконом.
– С добрым утречком, народ! – жизнерадостно прощебетала Ханна.
Сегодня она была счастлива видеть даже Билла и Герба – своих шестилетних братьев-надоед. Самых шумных, самых несносных сорванцов во всей округе.
Они играли, перекидываясь через стол резиновым синим мячиком.
– Я сколько раз просила не играть с мячом в доме? – не вытерпела миссис Фэйрчайлд, обернувшись от плиты.
– Миллион, – сказал Билл.
Герб прыснул. Он считал Билла жутко остроумным. Оба воображали себя заправскими шутниками.
Ханна подошла к матери и обняла ее за пояс – крепко-крепко.
– Ханна, перестань! – воскликнула мама. – Я чуть сковородку не опрокинула!
– Ханна, перестань! Ханна, перестань! – передразнили близнецы.
Мяч перепрыгнул через тарелку Герба, отскочил от стены и угодил на плиту, едва не очутившись в шипящей сковороде.
– Отличный бросок, ас, – поддела Ханна.
Близнецы звонко расхохотались.
Нахмурившись, миссис Фэйрчайлд повернулась к ним.
– Если мяч попадет на сковородку, – сказала она, погрозив им вилкой, – будете его есть вместе с яичницей!
На это оба мальчугана только громче захохотали.
– У них сегодня игривое настроение, – улыбнулась Ханна. От улыбки у нее на щеке проступала ямочка.
– А у них бывает серьезное? – недовольно отозвалась мама, выкинув мяч в коридор.
– Зато у меня сегодня настрой хоть куда! – объявила Ханна, любуясь из окна ясным голубым небом.
Мама взглянула на нее с удивлением:
– Что так?
Ханна пожала плечами:
– Так, просто. – Ей не хотелось рассказывать матери о ночном кошмаре и о том, как это чудесно – просто быть живой. – А где папа?
– Укатил на работу ни свет ни заря, – отвечала миссис Фэйрчайлд, переворачивая вилкой бекон. – Не у всех в распоряжении целое лето, – добавила она. – Чем займешься сегодня, дочка?
Ханна открыла холодильник и достала пакет апельсинового сока.
– Да, наверное, как обычно. Буду, знаешь, болтаться на улице.
– Мне жаль, что у тебя такое скучное лето, – вздохнула мама. – Нам сейчас не по карману отправить тебя в лагерь. Может, в следующем году…
– Да ладно, мам, – беззаботно отвечала Ханна. – Лето как лето. Правда. – Она повернулась к близнецам: – Ну что, ребята, как вам мои вчерашние истории о привидениях?
– Не страшные, – тут же ответил Герб.
– Ни капельки не страшные, – добавил Билл. – Твои истории дурацкие.
– А по-моему, вы здорово струсили!
– Мы прикидывались, – сказал Герб.
Ханна подняла пакет с соком:
– Хотите?
– А он с мякотью? – спросил Герб.
Ханна сделала вид, что читает надпись на пакете:
– Да. Тут написано: «Одна сплошная мякоть».
– Ненавижу мякоть! – заявил Герб.
– И я! – скорчил рожу Билл.
Надо сказать, вопрос мякоти поднимался за завтраком уже не впервые.
– А можно покупать апельсиновый сок без мякоти? – спросил у матери Билл.
– А можно процедить его для нас? – спросил у Ханны Герб.
– А можно мне вместо него яблочный? – спросил Билл.
– Не хочу сока. Хочу молока, – заключил Герб.
Обычно их нытье и капризы доводили Ханну до белого каления. Но сегодня такая чепуха не могла вывести ее из себя.
– Стакан яблочного сока и стакан молока! – промурлыкала она.
– Да у тебя сегодня и впрямь отличное настроение, – отметила мама.
Ханна вручила Биллу стакан яблочного сока, и братишка тут же его пролил.
После завтрака Ханна помогла матери навести порядок на кухне.
– Славный денек, – сообщила миссис Фэйрчайлд, выглядывая в окно. – На небе ни облачка. Ожидается около тридцати трех градусов тепла.
Ханна засмеялась: вечно мама выдает такие прогнозы погоды!
– Я, наверно, прокачусь на велике, пока не припекло, – сказала она.
Выйдя на заднее крыльцо, девочка вздохнула полной грудью. Теплый воздух благоухал свежестью. Ханна залюбовалась парой красно-желтых мотыльков, порхавших над цветником.
Она прошла несколько шагов по лужайке в сторону гаража. Где-то в конце квартала надсадно ревела газонокосилка.
Запрокинув голову, Ханна посмотрела в ясное голубое небо. Солнце ласково согревало ее лицо.
– Па-бе-ре-ги-и-ись! – раздался вдруг чей-то испуганный возглас.
