Глава 1. Невозможное возможно
Что вы чувствуете, когда ставите свой росчерк на последней странице договора? Нетерпение и облегчение? А может, сомнение и тревогу?
Напечатанные листы еще не остыли, выйдя из разогретого принтера. Последняя страница настойчиво повторяет вашу фамилию и инициалы. Считаете, что вы себя продали? Но ведь не душу дьяволу, а всего лишь свое серое вещество для исследований. Заметьте, не навсегда. Только на год – всего-то триста шестьдесят пять дней. И это не мало за то, что в ваш мозг поселят уже ушедшего близкого вам человека. Ну, конечно, стоит того! Имеете право.
Невозможное возможно! Две тысячи тридцать пятый год на исходе! Да пусть изучают: поведение, настроение, сон, реакцию, еще чепуху какую-то. Пусть ковыряются в ваших извилинах! Главное, что Вы не один. Вот оно рядом, любимое существо: ходит, дышит, разговаривает. Знакомый прищур светло-серых глаз и ямочка на левой щеке. Жаль только потрогать не удается – фантом все-таки! И все же на то она и память, чтобы все сохранять: и тепло прикосновений, и чуть слюнявый поцелуй, и такой родной шепот.
Программа замещения или ПЗ, как называют ее психиатры, способна вернуть утерянных близких. Да-да, оттуда! Не верите? Проверьте!
Обычно мы боимся того, что находится вне реальности: если вы видите или слышите вещи, которых никто другой не наблюдает, значит, у вас что-то не в порядке. А тут экспериментальные научные исследования – это тебе не шаман в бубен бьет, здесь все под контролем.
И я был из тех первых, кто решился.
После «ухода» дочери, здесь так это называют, все внутри замерло, только сердце, как часы в тишине, стучало: «Тук да тут, тук да тук». Месяц в голове гудело, и желудок ничего не принимал, только воду из-под крана. А они мне: «Пора смириться! Все под одним небом ходим. Депрессия у тебя, иди лечись!» И что? Меня от их медикаментов начисто из жизни выбило. Даже имя свое забывать стал.
Гляну в мобильный – полно ее снимков. Вот на меня смотрит, улыбается. Мне бы разок на живую Ланку посмотреть, до волос ее дотронуться.
И тут в новостях слышу: «С сегодняшнего дня…» Да что говорить, вот статья в газете: «На территории нашей области в ходе эксперимента будет протестирована научная программа, основной целью которой является лечение тяжелых форм депрессии методом восполнения ушедших близких с использованием нейронного кодирования. Желающие могут обратиться в Центр психологической помощи «Мы с тобой». Для участников предусмотрены региональные льготы».
Вот так мы этот мифический год с Ланой и провели. Я вот продлевать договор пришел.
– А я полгода назад мужа потеряла… Тихий такой был, интеллигентный, меня и дочку любил сильно. Я, говорит, Олюшка, за вас обеих жизнь готов отдать, если понадобится. Двадцать лет вместе прожили, и вдруг раз – и нет его больше. Торговый центр «Онежский» на набережной знаете? Вот там его джип и сбил. Вначале трудно поверить было, что это все действительно с ним произошло… С нами, вернее… А когда реальность о себе заявила, тут все и началось: душа свернулась в клубочек, съежилась, замерла так, затихла, а, если шевельнется вдруг, боль така-aя, не перенести. Пошла я тогда в Центр – помогите! Не жить мне без него! Может, лекарство какое есть? Там мне про эту Программу и рассказали. Экспериментальная, научная… Мне даже пробный вариант предложили: пройдете подготовку, затем к вам датчики прикрепят и на ваши частоты настроят. Я и пошла. Представить просили мужа живым, в домашней одежде, как книгу читает, как соцсети просматривает, как за ноутбуком работает. Он у меня учителем истории был… Или есть. Теперь уж и не знаю, как сказать. Я его в пижаме в домашнем кресле так и увидела: сидит, ногой покачивает. А потом не только увидела, но и услышала, шутки шутить мастер был… Есть… Или как там лучше. Доктор говорит, это фантом Вашего мужа, мы поселим его в Вашем мозгу, и Вы будете его видеть, слышать и даже ощущать. Ваш мозг все сам выстроит. У него там все хранится: и запахи, и звуки, и тактильные ощущения, и облик. Поверить невозможно! Но я ведь все своими глазами видела и даже, кажется, до его руки дотрагивалась. Волосатый был… Есть… Или как там. Доктор мне объяснил, что нужно договор подписать, срок можно самой выбирать от шести месяцев до года. Согласие, значит, на участие в клинических испытаниях. Еще препарат нужно ежедневно принимать, и каждые две недели в Центре появляться, они данные снимать будут и затем обрабатывать. А я за это время хотя бы к мысли привыкнуть смогу, что он со мной не навсегда. Да и льготы эти тоже не лишние. Пришла вот документы подписать.
– Кричит, что ли, кто-то в коридоре?
Седовласый человек испуганно вжался в оранжевое кожаное кресло, стоящее у прохода, когда услышал в холле громкий знакомый голос. Голос что-то спрашивал и по монотонной интонации отвечающего стало понятно, что ему указали, куда надо пройти.
– Сын… И откуда он узнал? – тут же задал себе вопрос Семеныч, желая слиться с гладкой кожей удобного сиденья. – Я ведь никому ни слова, разве что Алинке намекнул, что сегодня с утра у меня важное дело. Вот старый дурень!
В сумерках длинного коридора стремительно приближалась высокая, статная фигура с перекинутой за плечо ношей. Егор миновал ряд столиков, за которыми сидели пациенты, и вплотную подошел к растерянному отцу.
– Я сс-сразу понял, что у тебя за важное дд-дело! – с ходу завелся он. – Кк-конечно! Сс-срок твоего договора истек, и ты решил не вынн-ныривать из сс-своего болота! Как же упустить такую вв-возможность еще три месяца пп-просидеть в этой… гаа-аллюционной жиже! – гневно продолжал он, то и дело заикаясь. Темно-русая челка прилипла к высокому лбу, а пот скатывался тонкими струйками из-под толстых дужек очков.
Люди, занятые чтением каких-то бумаг, оглядывались на агрессивно настроенного человека с болтающейся за спиной синей сумкой. Сидевший напротив него пожилой мужчина, опустив трясущуюся голову, прижимал к груди белую пластиковую папку с натянутыми по углам резинками. Небрежно раскрытые полы его серого плаща напоминали распахнутые крылья мертвой птицы. Он пытался выдавить из себя какие-то слова, но вместо них раздавался только непонятный клекот.
Парень продолжал в запале повышать голос:
– Я дд-долго терпел, папа, глядя на то, что ты с сс-собой делаешь! Очнии-ись! Мамы уже год кк-как нет! Ты должен это пп-принять! Надо научиться жить с бб-болью, и тогда она когдд-да-нибудь отступит! Пп-пойми, нельзя принимать илл-люзию за правду! Твой фф-фантом – не мать! Сс-слышишь!
Он тряс отца, схватив его за осунувшиеся плечи, и продолжал бить наотмашь беспощадной правдой. Лицо его вспотело от гнева, и очки то и дело сползали с переносицы. Он поправлял их, дрожащей от волнения рукой, и все время поднимал насквозь промокшую челку:
