Ловец теней
Они защищают окружающих и вас самих
от вашей собственной магии.
«Мерцание»
Агата захлопнула книгу и счастливо огляделась. Кроме нее в библиотеке никого не было. Ее это не огорчало. Сквозь пыльное окно с трудом пробивались солнечный свет и голоса девочек, гулявших в парке. Навалившись грудью на стол, Агата посидела, уткнув острый подбородок в скрещенные руки. В выходной у нее была куча времени, чтобы заняться тем, что она больше всего любила – чтением.
Агата встала, потянулась, поставила книгу на полку. Пробежала пальцами по корешкам, выбирая, предвкушая… За день можно одолеть несколько толстых книг – чтобы было, что вспоминать всю длинную унылую школьную неделю.
– Агата!
Вздрогнув, она едва не уронила книгу. Библиотекарша – высокая тощешеяя Банчи – смотрела на нее поверх круглых очков.
– Ты что, собираешься весь день провести над книжками? Немедленно в парк!
– Но я…
– Посмотри, на кого ты похожа! Мне скоро запретят пускать тебя в библиотеку! И правильно сделают!
– Но…
– Бери книгу, если хочешь, но вон отсюда – на свежий воздух! Иди, побегай, позагорай… Немедленно вон!
Агата поспешно сунула томик под мышку – Банчи могла и передумать, она редко выдает на дом книжки из закрытого фонда. Вышла на крыльцо, привычно сутулясь, и поскорее завернула за угол, чтобы ее не увидели одноклассницы.
Подружись с девочками, наставляла бабушка. Агата дергала плечами – как с ними можно дружить? Только и знают, что болтать о мальчиках, новой диете и суперстойкой помаде…
– Это я тебя такой воспитала! – сокрушалась бабушка. – Слишком старомодной, слишком послушной, слишком…
– Книжной, – подхватывала Агата, рассматривая себя в зеркало. Большой нос, вечно торчащие волосы, рот как у лягушки, глаз из-за очков не видно – а если их снять, то ничего не видно самой Агате.
Бабушка расстраивалась – тогда Агата целовала ее в теплую, мягкую, вкусно пахнущую щеку.
– Бабушка! – говорила убедительно. – Я вовсе не скучаю. Нет. Это мне с ними скучно!
И ведь не врала – почти. Просто иногда завидовала, когда девочки смеялись вместе, или шли, обнявшись, маленькой стайкой по набережной. Иногда и ей хотелось поболтать, рассказать, как они живут с бабушкой, что выделывает соседский кот Васька, какие замечательные строчки она прочитала ночью – от них просто хочется плакать…
Это желание проходило быстро – когда девочки отпускали шуточки в ее адрес или приставали с глупыми вопросами: а что это ты читаешь? про любовь? а секс там есть? ой, девочки, Мортимер порнуху читает!
Поэтому Агата старалась побыстрее прошмыгнуть мимо и найти укромный уголок, где она могла остаться одна – с книгой. Ее любимым местом был ручей, в котором обитала ее знакомая рыбка. Может, их было несколько, но Агате нравилось думать, что приплывает всегда одна и та же.
Она присела у ручья, протянула руку и позвала – сама не зная как. Иногда представлялось, что от ее растопыренных пальцев во все стороны летят золотые нити, плывут по и против течения, касаются блестящей спинки рыбки. Та изгибается и резво плывет к Агате, чтобы поиграть с ней, попрыгать через подставленную руку. Вот уже на солнце сверкает гибкое торопливое тельце, вот уже Агата опускает в воду руку, чтобы взять ее в ладонь…
– Так-так-так, и чем мы это тут занимаемся?
Агатина рука застыла, точно примагниченная лежащими на дне камнями. Плеск – это рыбка-подружка испуганно метнулась вниз по течению. Агата, подняв голову, заморгала. Человек стоял против солнца, и лица его не было видно. Но уж этот голос она бы узнала из тысячи.
– Я вас спрашиваю, Мортимер!
Агата поднялась, поспешно вытирая руку о подол юбки. Как он здесь оказался? Гулял, а она его не заметила? А может, он специально рыскал по парку, чтобы испортить ей еще и выходной?
– Ничем, учитель, – выдавила она.
Он сдвинулся, словно для того, чтобы ее лучше видеть, и сама Агата ясно увидела его лицо. Подумать только, в первый раз он показался ей даже красивым… Девочки до сих пор так считали – некоторые были просто влюблены в молодого учителя и постоянно вертелись возле его класса, чтобы иметь возможность лишний раз поздороваться и перекинуться с ним парой словечек.
Игорь Келдыш – вот как его звали и вот из-за кого и без того унылая школьная жизнь временами делалась просто невыносимой.
Под взглядом его ледяных глаз ей захотелось спрятать покрасневшую руку за спину.
– Почему вы не со всеми, Мортимер?
– Мне вовсе не хочется, учитель, – пробормотала она.
– Что? Не слышу! – резко сказал Келдыш.
Агата вскинула голову.
– Я хотела почитать, – объяснила погромче, но так же нетвердо. – Там шумно.
– Почитать? – переспросил он таким тоном, словно она занималась каким-то извращением. – И что же, осмелюсь спросить?
Агата неловко наклонилась, подбирая книгу, и подала через ручей, едва не уронив при этом в воду.
– «Противостояние. Лица и судьбы последней магической войны», – прочел Келдыш с выражением. Посмотрел на Агату поверх книги. – Вас интересуют такие вещи, Мортимер?
Агата заморгала.
– О, я не знаю, учитель. Я просто читаю все, что попадется под руку…
– И часто вам попадаются под руку подобные книги?
Келдыш открыл книгу, быстро просмотрел оглавление, заглянул в середину, в конец… У него были очень густые темные ресницы – будто нарисованные на бледной коже. Сколько бы Агата ни красилась тушью, «увеличивающей объем», такие у нее все равно не выходили. Келдыш вскинул глаза.
– Уверен, в вашей голове настоящая мешанина, Мортимер. Просто помойка.
И, захлопнув книгу, почти швырнул ей через ручей. Шагнул мимо, едва не задев плечом, и стремительно пошел прочь. Агата смотрела ему вслед. Губы у нее дрожали. Коленки тоже. Нет, она не заплачет, нет. Не даст ему испортить еще и выходной. Она посмотрела на потускневший ручей. От воды тянуло холодом. Рыбка уплыла. Книга была очень тяжелой, и из нее выпадали страницы. Солнце скрылось за неведомо откуда взявшимся облаком.
Он уже все испортил.
…Когда на переменке в класс влетела рыжая Полли и объявила, что их новый препод по истории ну просто душка, девочки, как одна, схватились за зеркала и расчески. Кое-кто украдкой подкрашивал губы: в школе было запрещено пользоваться косметикой, но на старшеклассников уже смотрели сквозь пальцы. Мальчики подшучивали и передразнивали одноклассниц. Но и они притихли, когда вошел новый историк. Он и вправду оказался очень молодым – особенно по сравнению с другими учителями. Весь в черном, с довольно длинными блестящими темными волосами, историк небрежно бросил папку на стол и обвел класс серыми улыбающимися глазами.
– Ой, мамочка моя! – услышала Агата за спиной слабый возглас Тани Дьячко.
– Здравствуйте, класс! – сказал учитель. У него был спокойный звучный голос. Класс отозвался нестройным:
