– О чем вы беседовали с Александром? – между прочим спросил меня маршал.
– О родственных связях, – мило улыбнулась я.
– Жаль, танец продолжался недолго. Уверен, император мог бы многое поведать вам об этом.
Я похолодела.
С кем я пытаюсь соревноваться в остроумии? Слепой котенок оторванный от семьи и матерый зверь, способный одним ударом отправить меня на тот свет.
Знаменитый прапрадед наверняка поставил бы меня сейчас в угол за несдержанность, предварительно всыпав плетей. И был бы тысячу раз прав.
Чего еще я не знаю? Император, с первого взгляда признавший во мне кого-то из Бонков. Холд, от которого я полностью завишу. Он мог бы приказать мне что угодно, и я бы не посмела ослушаться. Но вместо этого он сам и всё его семейство носятся со мной как с хрустальной вазой.
Положила кусочек лакомства себе в рот. Отвратительно сладко. Почти так же сладко, как речи господина маршала.
– Ах, да. Он ведь обещал продолжить нашу беседу, – отставила десерт. Приняла бокал игристого из рук маршала.
Он вопросительно выгнул бровь.
– Вас, господин Николас, Александр приглашал присоединиться к разговору.
– Вино коварно, – заметил Холд. – Пара бокалов, и вместо беседы, вас будет ждать императорский лазарет.
– Мы же совсем чуть-чуть, – хлопнула глазами Лиззи.
Я сделала глоток и вернула бокал опекуну. Чертовы балы. Мы столько лет учили танцы…
Почему же никто не сказал, что главный танец здесь будет отводиться словам?
Впрочем, ради возможности вновь увидеть семью, я и не то станцую.
Праздник продолжался. Гости слонялись по дворцу. Смеялись. Развлекались. Первый антракт давно закончился, по главному залу вновь кружились пары. Элизабет не пропускала ни одного танца. Меня никто не приглашал.
Даже Эдриан, и тот куда-то пропал.
Холд не отходил от меня ни на шаг, словно боялся, что я сбегу, не дождавшись приглашения от Александра, одним лишь жестом сделавшего меня парией на Весеннем балу.
Впрочем, я танцевала несколько раз. Со своим опекуном. Господин Николас ничуть не соврал госпоже Кэтрин. Откровенная радость от моего унижения, сменилась еще более сильным разочарованием в её глазах. Вместо того, чтобы любоваться её красотой, Холд вынужден был весь вечер не отходить от меня.
На очередном перерыве между танцами к нам подошел неприметный одетый в серый костюм человек.
Раскрасневшаяся Лиззи стояла рядышком и шепнула мне в ухо:
– Господин Итан, личный слуга императора.
«Сейчас», – поняла я, пряча подрагивающие руки за спиной.
– Что сказал тебе Юрий? – так же тихо спросила я подругу, чтобы хоть немного отвлечься.
– Потом, – прикрыла она глаза.
Значит, мне не показалось. Кроме пренебрежения императора, было что-то еще, отчего она побледнела тогда.
Поскорее бы закончился этот вечер.
– Я не могу оставить девочек без присмотра, – услышала я слова Холда.
Девочек? Меня не приглашают?
– Не волнуйся, Николас, – подошел к нам Юрий. – Я с радостью возьму на себя заботу о твоих дамах.
Холд нервно дернул шеей. Наследник не оставил ему выбора.
– Я скоро вернусь, – сказал маршал почему-то мне и ушел за слугой императора.
Вновь заиграла музыка. По широкой лестнице, словно стая мотыльков, изящно спускались балерины. Их белые пачки взлетали от каждого отточенного движения. Оказавшись вровень с гостями, они встали в шахматном порядке, а затем синхронно закружились вокруг собственной оси.
Партнеры их, одетые в черные фраки, присоединились к танцу чуть позже, поднимая девушек в прыжке высоко вверх.
Красиво. Как и всё во дворце.
Гости проводили балет бурными овациями. К нам подошел господин Слоун.
– Ваше высочество, – поклонился Эдриан Юрию. – Вы позволите украсть у вас одну из прелестных спутниц?
Я перенервничала, неприятно заныло в висках. Кажется, Эдриан приглашал на танец меня.
«Всё правильно, Александр низверг тебя куда-то на дно, Юрий слегка приподнял обратно. Теперь можно и пригласить», – боль сделала мои мысли особенно циничными.
– С радостью доверяю вам госпожу Элизабет, – широко улыбнулся Слоуну Юрий. – А мы с госпожой Алианой выйдем на воздух.
Эдриан и Лиззи присоединились к танцу, Юрий повел меня на балкон.
У меня потемнело в глазах, или это снова мелькнул свет? Лакеи с поклоном распахнули перед нами высокие двери. Прохладный весенний ветер ударил мне в лицо.
Я вдохнула полной грудью. На улице было темно, но свет в высоких окнах дворца позволял рассмотреть все детали на огромном балконе. Белая с синими ромбами плитка на полу, широкие вазоны с пышными розами, гладкий камень перил.
– Вы совсем как моя мать, – покачал головой Юрий. – Она тоже не выносила балов.
– Императрица не любила танцы? – вежливо поинтересовалась я, опираясь на крепкую мужскую руку.
– Полагаю, она не любила двор, – улыбнулся Юрий воспоминаниям.
Он подвел меня к высокой ограде. Мы взглянули вниз. Дворец стоял в самой высокой части города. С балкона просматривался не только великолепный императорский сад, но и большая часть столицы империи.
От широкой площади кругами расходились улицы, опоясывая дворец кольцами. Длинные проспекты делили их на ровные части, словно пирог на куски. Каждый луч светился фонарями, уходя далеко за пределы видимости.
– Разве можно не любить этот вид? – не скрывая восхищения в голосе, спросила я.
– Невозможно. Вы правы. Этот балкон был её любимым местом во дворце.
Юрий оперся о каменные перила и всем телом развернулся ко мне. Город светился за его спиной, тени играли на красивом лице.
– Северяне слишком свободолюбивы для жизни при дворе, – продолжил мужчина. – Строгий протокол и жесткие рамки были клеткой для той, кто вырос в сердце Эдинбурга.
– Эдинбурга? – не поверила я.
Небольшой параграф, отведенный императрице в учебнике современной истории, ничего не говорил об этом факте. Сухая справка. Родилась в таком то году, древний род, великолепное образование. И больше ничего.
Всего лишь женщина, зачем знать о ней что-то большее?
– Вижу, вы удивлены, – улыбнулся мне Юрий. – А мы ведь с вами почти родственники.
– Родственники?
– В пять лет моя мать осталась сиротой. Север тогда еще не был в составе империи. Земли, которые остались ей в наследство рвали на части соседи. Единственными преданными ей людьми оказались молоденькая нянька, да конюх. Они то и сопроводили ребенка в крепость Бонков.
Сколько лет Юрию? Я судорожно вспоминала год его рождения. Двадцать семь? Тридцать? Значит, мать его должна быть чуть старше моей. Почему же мне ничего о ней не известно?
– Не бойтесь, у вас нет провалов в памяти, – Юрий поцеловал мне руку и добавил. – Анна вернулась домой сразу, как только закончились распри на севере, буквально через несколько лет, когда ей исполнилось десять. Однако наши матери успели стать названными сестрами.
