УЛЫБКА №1
…юности камни,
изъедены снами,
на дно размышления
падают сами.
"Далек ты от бога",–
твердит каждый камень.
Ф.Г.Лорка
О Д И H О Ч Е С Т В 0
* * *
В темной воде таится
много печальных историй,
там в глубине не спится
в кажущемся просторе.
Солнце ладони режет,
думать мешают звезды,
и уж ничто не держит -
только вернуться поздно.
В вечности, что сокрыла
радужный призрак жизни,
вдруг пустота застыла
в бледной молочной призме.
Небо – достать рукою,
если бы руки были…
Тщетно взывать к покою
в черном холодном иле.
В реках таятся лица,
что вопрошают строго,
надо лишь наклониться,
и помолчать немного.
* * *
Звуки лета в пыли звезд,
несказанные причуды.
Кто-то где-то как вопрос
рассыпает звон посуды
Дремлет пес мой без обеда
Лето, лето…
Спят верблюды,
утомившись за день с ношей,
ест траву худая лошадь…
Солнце – как улыбка Будды…
Ну а лето словно ветер,
разрывая мыслей сети,
прочь летит.
А над горами страж зимы -
полночный Айсберг.
Надо мною бьет огромный
водопад из чистой пены.
Негасимый, безразмерный
водопад…
Как край Вселенной.
Он пронзает мое сердце,
не напиться – насмотреться,
не разгадывать, но видеть
спать подолгу стоя, сидя,
глядя на веселье мира,
и есть лето как горсть сыра
Накормить им вдоволь звезды
кормом сытым и надежным,
чтобы белые утесы
ели вместе с нами тоже.
А высокий черный Айсберг
видел все, и улыбался.
Лето, лето…
Я боялся
беспробудности и смерти,
и вины своей глубокой
как заблудший демон бога,
кто в погибели признался.
Только вы ему не верьте -
непростое это знанье
простоять за темной гранью,
ничем слова не нарушив,
указать другим дорогу
к этому простому лету
без вопросов и ответов
словно молчаливый ворон,
что на башне бьет тревогу
когда в храм забрались воры.
Видел все и ты когда-то
эти жаркие узоры,
где и прежде ставил ногу
на ковер горячих камней,
открывая ночью ставни,
комарам давая пищу…
И скулит мой пес как нищий,
осерчавший без обеда -
нет фантазии забавней,
Лето, лето…
* * *
Недолго плакать здесь росе -
она уйдет к утру.
Своей рукою как во сне
слезу с листвы сотру.
Сиреневый холодный гул,
быть может он ясней
расскажет мне, как два цветка
увяли по весне.
Раскрой и ты свою ладонь -
и капля упадет!
Желания свинец и боль
уйдет, уйдет, уйдет…
И испытаешь ты восторг
чудесного питья.
И расцветет души цветок
нарциссом забытья!
* * *
Под пологом ночного платья
приятно было иногда,
когда минуешь сна объятья,
смотреть в ушедшие года.
Кружит чредой воспоминаний
надежд минувших хоровод,
минуты радости познаний
плывут среди утекших вод.
И мысли мягкою тропою
скользят сквозь грезы дальних лет,
и старый зов уйти к покою
хранят, как вечный амулет.
И словно радостная встреча
спешит в преддверии тоски,
но скоро утро сменит вечер,
и гаснут, гаснут маяки…
* * *
Притихло небо в предвечерний час,
остыли мысли над речной водою…
Настанет день, что не пропустит нас,
а небо будет снова молодое.
Я удивляюсь мудрости дерев,
глухих ко звукам, порожденным ими,
и плод тяжелый упадет, созрев,
в свою погибель – предрассветный иней.
Рассудок одиночеством силен -
небесных лучников непобедимый вестник.
Но вечером и он падет, пленен
печалью скорбных одиноких песен.
И я, поддавшись трепетной игре,
ищу тропу в вечернем зазеркалье…
Но только тени бродят по земле,
что на глазах ковер ночной соткали.
Все истины распознаны давно,
в желаньях, грезах и пустых наказах.
А я смотрю в раскрытое окно,
как будто вечером не жил ни разу…
* * *
Мир шахмат чувством не измерить -
там жизнь и смерть одна строка.
И постоянно в это верить
обязан разум игрока.
Все оживает в этой вере,
и грозен пешек легион,
когда в продуманном размере
взят неприступный бастион.
Нет опрометчивых решений,
и вдохновение – мираж.
Где средь орудий и мишеней
сверкает ум, как строгий страж.
Здесь предсказаниям не верят,
здесь бог – отточенный расчет,
В строю все ясно в полной мере,
и чувствуешь врага плечо.
Стоящим здесь на клетке светлой
над разлинованной страной
мысль игрока весьма приметна,
и ход на черную – за мной!
* * *
Закованный стеклом
страдает старый дом -
его ступени плыли в небеса.
Теперь снег за окном,
и умер мудрый гном,
когда-то не поверив в чудеса.
А были ли они?..
Иль может это дни
разрушили перила и камин.
Уходят корабли,
и спят в печи огни,
под покрывалом ледяных перин.
В невидимой руке
дрожит на чердаке
зелёный огонек былых времен.
И книги на полу
рассыпались в золу,
от молнии погиб могучий клен.
Бормочет, старый дом
Молитвы о былом,
И плачет рядом снежная гора
о доме о пустом,
и обо всем простом,
что унесла с собою во вчера.
* * *
Небо холодное,
белые камни…
Что вы сказали мне, что утаили?..
Это не я сплю в расколотой ванне
среди розалий и сломанных лилий.
Кружатся искры над трубами роем,
несколько птиц улетает на север -
все, что мы любим, мы завтра зароем,
и не заметим, чего не имеем.
Только не я сяду в черные сани -
миг – и исчезли в заснеженном поле!
Мы всех любили, и многих спасали,
в кровь на руках растирая мозоли.
Нет, я не мертвый -
на крики живые
я как всегда выхожу на рассвете
и выпрямляю дороги кривые,
и в небесах ставлю новые сети.
* * *
Спеши за мной в страну заката,
где сны вдыхают туберозы,
где бледно-розовый корабль,
уснув, роняет свои мачты
как будто листья, что с деревьев
упали вечером безлунным…
Раскрой объятья для видений,
рожденных выдохом и вздохом
где бледный всадник на болоте
свое терзает отраженье,
и гроздья спелого тумана
под лунным светом дозревают.
Оставь раздумья в мире тленном -
пусть пепел ляжет на могилы,
словно предтеча новой силы,
что мрак разрушит во Вселенной.
Миры для света, созидая,
в которых ты и я забудем
о силе Смерти…
* * *
Место глухое отторгнутой были,
прочно закрыты пути для отхода.
Долгие версты в коричневой пыли,
ночи, погибшие в свете восхода.
И ускользает песок между пальцев,
миг отмеряя песчинками злата.
Хохот счастливых и слезы страдальцев
тщетно стучатся в закрытые Врата.
В пищу – объедки. Лишь горькие крохи
с пира богов достаются немногим.
Неисчислимы печальные вздохи
перед портретом безжалостно строгим.
Место пустое бесчувственной сказки,
бьются невидимой жизни истоки…
И не встречал я нелепей развязки,
чем эпитафии грустные строки.
* * *
Болью напоит сердце
радость – обманщица злая,
и уж не насмотреться
в горькие врата рая.
Руки истер напрасно,
вдаль устремляя взоры…
Дни пролетают праздно,
рушатся времени горы.
Гордость, забившись в угол,
скрылась от глаз завистных.
Высятся стаи пугал
среди сомнений кислых.
Жертвы уже не в радость
богу из глиняных слепков.
Яда крутая сладость
вкус ублажает терпко.
Но лишь рассвет коснется
небесных звезд скольженья,
тихо мне улыбнется
серый пустырь продолженья.
* * *
Пролился сон, как смелый дождь в пустыне,
и тлеет вдалеке алеющая даль,
И окна распахнет мне уходящий ливень,
уйдет куда-то все – останется печаль.
А небо засинит свой мир над головою,
напомнив белый снег, покинутый январь.
