КУКЛЕ НА ВОЙНЕ
Предисловие.
Меня зовут Игорь Кукле. Я являюсь автором этого произведения. Герой этой повести, мой отец. Это его воспоминания, о времени, проведенных на фронтах Второй Мировой Войны. Воспоминания эти не совсем обычные. Они передают картину того времени глазами музыканта.
Здорово, наверно, читать о героях, совершавших бессмертные подвиги. Но историю делают не только выдающиеся личности. Жизнь обыкновенных, простых людей тоже может быть интересна. Я думаю, что не бывает неинтересных судеб. Каждая жизнь по-своему уникальна. Вот и история моего папы, переданная в этой повести, думаю, будет любопытна читателю.
Поддавшись влиянию своего друга Антона, тоже музыканта, под впечатлением речи Сталина, на Параде 7 ноября 1941г друзья, до этого служившие в Центральном Военном оркестре, под управлением Семена Чернецкого сбегают на фронт. Забегая вперед, скажу, что папа мой участник двух важнейших для нашей страны парадов. 7 ноября 1941г. и Парада Победы 24 июня 1945гг. Публикуемая повесть это только небольшая часть воспоминаний моего отца. Действие повести переносит нас в конец 1941г.
От всей души благодарю за помощь в создании этой книги Новикова Александра и Михаила Александрова. Без их участия эта книга вряд ли была издана. С огромным уважением Игорь Кукле.
– Глубже, глубже копай! Дурья ты башка. Когда немец из пушек лупить станет, попомните мои слова, лентяи! – Пожилой ветеран ходил вдоль траншеи и показывал, где и как надо было делать окоп. Да и в самом окопе объяснял, как углубления и выступы рыть. Чтоб и стрелять можно было, и от взрывов хорониться.
Батальон Матвея вот уже пять часов вгрызался в мерзлую землю. Сначала кирками орудовали, а затем и лопаты в ход пошли. Ополченцы, которые из мастеровых, только покрякивают, откидывая комья промерзшей глины. Вот с интеллигенцией дела, куда похуже были. Не привыкли они в руках шанцевый инструмент держать, все больше головой работали, а тут на тебе. Да старшина еще, гад такой, разогнуться не дает. Все поторапливает и поторапливает. У многих нет рукавиц, и видно, что черенки от лопат уже красные от крови. Но никто не ноет и не жалуется. Вгрызаются в землю-матушку, только брызги кровавые летят.
В это время по Орловскому шоссе шла колонна немецких танков. Разведка у немцев работала хорошо и о предполагаемой засаде они уже знали наверняка. Не доезжая до соседней деревни, они свернули с шоссе и проселочными дорогами двинулись в сторону населенного пункта Ретиновка. Уже позже в батальоне узнали, что против них воевали части 17-й танковой дивизии и моторизированный полк «Великая Германия». Это были великолепно обученные войска вермахта. Прекрасно вооруженные и, благодаря четким и своевременным разведданными, прекрасно ориентировавшиеся на местности. Вот с каким противником предстояло столкнуться Матвею и его мотострелковому полку ополченцев. Плохо вооруженными, это если мягко сказать, и уж совсем необстрелянными и не обученными юнцами.
От монотонной работы болело все. Спина, руки, ноги. Каждый бросок отдавался, как удар молотка. Но хуже всего усталость. Она прижимает Матвея к стенке траншеи. Он опустился на корточки. Сон. Сон одолевает его со страшной силой. Боже милостивый! Какая в нем сила – в этом невероятном желании закрыть глаза. И никак от этого не избавиться ни кулаками, ни лопатой.
– Все! Перекур! – Послышалась команда старшины.
Солдаты побросали лопаты и сгрудились около старого, как им тогда казалось, старшины. Ему, на самом деле, и сорока лет не было. Но он им казался уже очень пожилым. Может, дело в усах было. Как у Буденного усы были, только покороче. Но все одно, прибавляли старшине возраста и солидности. Он был опытный боец. И к этому времени принимал участие в боях на Халхин-Голе, и в Финскую многому научился.
– Товарищ старшина! А можно вопрос?
– Давай, боец. Спрашивай.
Старшина, работал наравне со всеми, но выглядел, не в пример молодым, ничуть не уставшим. Свернув огромную козью ножку, глубоко затянулся и, смачно выдохнув, приготовился слушать.
– А правда говорят, что немец из минометов здорово шпарит?
– Ну, ты и спросил. На то и война, чтобы стрелять, значит.
Старшина снова затянулся и, пыхнув вонючим махорочным дымом, продолжил:
– Минометы, конечно, у немца есть, тут спора нету. И пушки тоже наличествуют. Однако… – он поднял корявый палец вверх, – тута различать надо. У мины свой нрав. А у снаряда – свой. Мина, при подрыве, осколки веером рассыпает, по кругу. А снаряд – тот все больше вперед сеет. Вот, к примеру, бризантная граната, когда над землей рвется, осколки, тогда как град по тебе лупят.
– Товарищ старшина! А как же распознать – где что?
– Дык, это проще пареной репы. По звуку и распознаешь.
– Как это по звуку?
– А вот так. У каждого боеприпаса своя музыка. Ее ни с чем не спутаешь. Вон у музыканта спроси. Он, небось, звуки-то получше нашего различает.
Старшина показал рукой на Матвея. Все повернулись к нему. Но Матвей и не знал, что сказать, смотревшим на него солдатам.
– Ну как я им объясню, что свист снаряда из пушки звучит, как си-бемоль, или когда бомба летит, та вообще тональность постоянно меняет, – думал про себя Матвей.
Не дождавшись от него никакого ответа, прозвучал еще один вопрос:
– Товарищ старшина! А когда немец артобстрел начнет, нам в дотах прятаться надо?
– В каких еще дотах? – Старшина уставился на молодого, в круглых очках, интеллигента. А! Вот ты о чем. Так это, – он снова махнул рукой, – не дот.
– А что? Что же мы тут строим?
– Ну ка! Сейчас проверим вас. Кто мне скажет, что такое дот?
Бойцы замолчали, недоуменно поглядывая друг на друга.
– Разрешите мне, товарищ старшина.
В толпу вклинился Антон. Оглядев презрительным взглядом ополченцев, он сказал:
– Дот – это долговременная огневая точка. Сооружают их железобетонными. И форму он имеет в виде цилиндра, с плоской крышей. Делается так для того, чтобы снаряды, если и попадают в крышу, отлетали бы рикошетом. А мы здесь, – Антон еще раз обвел взглядом слушавших его внимательно ополченцев, – сооружаем дзоты. Это – дерево-земляная огневая точка.
– Молодец, Антон! – Старшина даже поднялся. – Учитесь, салаги, как военную науку человек постигает. – Молодец, Антон, – повторил старшина, – я сразу заметил. Будет из тебя толк. Доложу сегодня нашему командиру, как ты нос салагам утер.
Все это время Антон, ничуть не смущаясь, смотрел на своих товарищей. Что-то не понравилось Матвею в его взгляде. Было в нем что-то высокомерное, напускное, неестественное.
