Пролог
Демон сверлил
меня непроницаемым взглядом и молчал. Он был зол. Так зол, как может быть злым
только демон. Это было видно невооруженным глазом. Если бы прямо сейчас у меня
под ногами разверзлась пропасть, обнажая пучину первозданного хаоса, я бы не удивилась.
Ведь говорят, именно оттуда они и пришли и завоевали наш мир. Да я даже была бы
рада провалиться в бездну, лишь бы не видеть больше этих холодных
льдисто-голубых глаз, на дне которых зарождался очень нехороший огонек. Все
знают – это значит, что демон с трудом сдерживает свою трансформацию и готов
убивать. Во всяком случае, нам так преподавали на лекциях по Теории развития
нечеловеческих рас.
– Еще раз
спрашиваю вас, адептка Райлис, – убийственно спокойным тоном заговорил мой
ректор, он же магистр Стайракс, он же высший демон. Снежный. Худший из всех вариантов,
– что случилось в западном крыле академии, и почему оно сгорело дотла?
Я нервно
икнула. Ну, сгорело! Я же в этом не виновата, кажется… Вот что ему сказать? Что
я пыталась провести запрещенный ритуал, но что-то пошло не так? Так меня мигом
выставят из академии! Такого позора моя семья просто не переживет. Уж лучше промолчать!
Чем я собственно и занимаюсь.
Молчу.
– Хорошо, что
в это время суток оно пустовало, – продолжил разговор сам с собой ректор. А
что, пусть поговорит! Иногда полезно пообщаться с умными людьми, ну или с
демонами, – иначе могли быть жертвы. Кто-то мог пострадать. И виноваты в этом
были бы вы!
Пока он говорил, я как-то
отвлеклась на вид из окна. Отсюда как раз было хорошо видно то самое
пострадавшее крыло. Не так уж и сильно оно и обгорело! Больше паники было. Пока
я пялилась в окно, демон приблизился и остановился напротив меня. Такой
высокий, сильный и обманчиво хладнокровный. Прозрачные голубые глаза, длинные
белоснежные волосы, утонченные черты лица, сжатые в тонкую линию губы. Я
замерла под его взглядом, как мышь под веником. От ректора веяло морозной
свежестью. Мне казалось, вокруг начал потрескивать иней. Одно молниеносное
движение, и мою косу перекинули мне за спину, а потом двумя пальцами сжали
искру на моем фартуке. Это он потрескивал все это время, старательно тлея. А
ведь и правда! Волосы могли загореться от фартука. Но от прикосновения снежного
демона этот предмет гардероба заледенел и осыпался на пол рваными кусочками
кружева.
Ой, мамочки!
Кажется, я
попала!
Нет, я это
поняла еще в том горящем крыле, когда ректор явился на пожар собственной
персоной, одним щелчком пальцев остановил пламя, заставив его, сплевывая
остатки мебели, исчезнуть. Жаль, я не могла сделаться невидимой и испариться
вместе с огнем. И вот стою я теперь такая вся несчастная в кабинете руководителя
нашей академии и лихорадочно соображаю, что же ему ответить. И Берт, как назло,
молчит. Предатель! Где сейчас носит эту наглую пушистую морду?
– Смею вам
напомнить, адептка Райлис, – лениво растягивая слова, произнес магистр Стайракс,
– что это уже ваше третье взыскание за этот месяц. Вы использовали лимит
наказаний за год. Я вынужден вас отчислить!
Что? Меня нельзя отчислять! Ах
он, ах он… демон проклятущий, бессердечный и холодный!
– Пожалуйста, не надо! –
всхлипнула я.
Довольная улыбка стала медленно
расползаться по лицу магистра.
– Значит, голос у нас все-таки
есть, – задумчиво проговорил он, – а я уже думал, что вы его лишились в том
подвале, в котором я вас нашел.
Подвал… было дело. А где еще
прикажете мне проводить ритуал? Не в своей же комнате в общежитии.
– Я… я больше не буду! – честно
соврала я. Ритуал-то надо закончить.
– Почему-то я вам не верю, – медленно
ответил ректор, словно размышляя о чем-то, переведя взгляд на все еще дымящееся
строение в лучах рассвета.
Надо же, какой проницательный!
– Честное слово!
На всякий случай скрестила за
спиной пальцы. Кто их этих всемогущих демонов разберет? Вдруг, давая ему
обещание, я подписываю себе договор на вечное рабство?
– Члены Совета академии уже в
курсе произошедшего инцидента, – уведомили меня, – им принимать решение о вашем
дальнейшем обучении. Тут я бессилен. К счастью.
Горькие слезы разочарования
застыли на моих ресницах. Ну не может все вот так закончиться! Это нечестно!
В нечеловеческих глазах магистра
не было и капли сострадания. Он смотрел на меня как-то задумчиво, будто
принимая какое-то решение.
– Вопрос в том, на что вы готовы
пойти, чтобы остаться в академии?
– На все! – не раздумывая,
ответила я и тут же прикусила себе язык.
– Неужели? – медленно повернулся
ко мне демон.
«В какой несгораемый шкаф вы
спрятали свой стыд?», – совершенно неожиданно раздался голос Берта у меня в
голове.
Вернулся-таки! Ну, я ему еще это
припомню! Фамильяр недоделанный! А ведь это его вина, что я тут стою и краснею
перед ректором.
– Совершенно точно! – упрямо
сжала губы и посмотрела прямо на магистра.
«Милла, закрой рот с той
стороны, дай демону спокойно сделать себе мнение!», не унимался этот негодник.
Придушу!
– Что мне с вами делать, адептка
Райлис? – печально спросил ректор, но в его глазах снова загорелся огонек.
Нехороший такой.
«Не смей ему ничего обещать! Ты
вгоняешь меня в гроб и даже глубже!», – верещал этот несносный фамильяр.
– Заткнись, – тихо шикнула на
него я.
Пока наша связь не инициирована,
я не могу общаться с ним мысленно, вернее, я его слышу, а он меня – нет.
– Вы что-то сказали? – демон
собирался вернуться за свой стол и замер на полпути, повернулся и смерил меня
вымораживающим взглядом.
– Вам послышалось, – бодро
соврала я.
Кажется, мне не поверили.
– Я постараюсь сделать так,
чтобы Совет принял правильное решение, – после небольшой паузы уведомил меня
ректор Стайракс, – но вам придется за это заплатить.
Из кабинета ректора Академии я
буквально выпала в бессознательном состоянии. Разговор оказался для меня не просто
тяжелым, почти невозможным. То, что за пожар мне грозит отчисление, я даже не
сомневалась, а потерять место в самой престижной академии империи не хотелось.
Это был мой единственный шанс остаться в столице и не возвращаться домой.
Поэтому я согласилась на условие ректора Эйтинора Стайракса Торренса сразу и
безоговорочно. Берт, конечно, был против и моментально высказал все, что думает
по этому поводу. Хорошо, что все его выражения слышала только я. А то у
снежного уши бы свернулись в трубочку. Это я уже почти привыкла к
недофамильяру, а у ректора тонкая душевная организация. Вон как опечалился из-за
сгоревшего крыла. Хотя к завтрашнему утру оно будет уже как новое.
«Ты мне таки скажи, зачем
обещание ему дала?», – кипятился Берт. Он все никак не мог успокоиться.
