Происходило это в те времена, когда капиталистов называли паразитами на здоровом теле рабочего класса. И было в краях холодных зимой и немножко тёплых коротким летом. Люди в этих краях под стать зимнему морозу – крепкие и весёлые. А повесть наша про молодого специалиста, которого судьба угораздила попасть в те суровые края.
Закончил Вася институт не совсем с отличием, но и не последним, мог бы остаться где потеплее, да мест особо не было, а если честно, хотелось по молодости лет романтики, а где ж ей быть, как не в краях суровых да малообжитых, где между посёлками расстояния не километрами, а десятками, сотнями километров меряются, а не зная дороги можно неделями бродить, никого кроме диких зверей не встретив.
Но герой наш ничего особо не боялся, а интересно-то как было, представлялась дремучая тайга, он один, без ружья даже и не страшно совсем и горы перевернуть способен и реки вспять развернуть…
Была у него девушка любимая, но договорились – поедет Вася пока один, обживётся, а если всё получится как надо, тогда уж и Алёнка к нему, а пока пусть сам тропинку натаптывает.
Наступил долгожданный день приезда на постоянное место жительства в края не столь отдалённые. Добирался Вася поездами с тремя пересадками и в конце каждой промежуточной поездки высаживался в местах всё менее цивилизованных. Настроение от этого только поднималось, было немножко жутковато, но совсем не страшно, как обещала ему женская часть теперь уже далёких родственников.
А вот и конечная станция путешествия. После больших городов платформа выглядела живописно и диковато – вся из некрашеного дерева, доски под ногами поскрипывают, вокзал под стать. Солнце клонилось к закату, всё вокруг было в сотне оттенков серого, а на заднем плане буйство зелёных таёжных цветов. На платформе стояла масса народа (как потом оказалось, единственный поезд встречать выходила половина посёлка), а в голове поезда происходило какое-то непонятное движение. Сначала Вася подумал – разгружают почтовый вагон, но нет, оказалось, высаживают заключённых из вагона с решётками, постоянного спутника местного поезда.
Алгоритм высадки был сложный, суеты не наблюдалось, стоял лай собак, солдаты оцепили всё вокруг и началась процедура. Зеков выводили по одному, руки за спину и сразу к машине, при этом подавались команды и вроде бы выполнялись, но смысл движения Васе был непонятен. Он засмотрелся и получил первое замечание на неродной пока земле. Солдатик с неславянской внешность, настоятельно рекомендовал не задерживаться на перроне, что тот незамедлительно и исполнил.
Никто его не встречал. Рассмотревшись вокруг и выбрав правильное направление (по единственной накатанной дороге), Вася зашагал в сторону виднеющегося за пригорком деревянного посёлка. Начали обгонять машины, сначала два УАЗа, затем грузовик, а за ними колонна из двух зековозов и одного грузовика с охраной и собаками в будке. Навстречу никто не попадался, только в самом посёлке возле дома без забора сидел мужичёк и курил. На вопрос, как попасть в гостиницу, довольно подробно, с небольшими запинаниями и паузами (последствия отдыха после рабочего дня), объяснил сколько раз нужно свернуть направо и налево, с какой стороны правильно обойти и как постучать. Вася всё исполнил в точности. Не прошло и получаса, как он стоял на пороге одноэтажного здания барачного типа, когда-то крашенного в голубоватый цвет, а на него в упор смотрела женщина неопределённого возраста с такой же внешностью.
– Ты на свиданку? – спросила она.
– Я молодой специалист, на работу, пока вот временно у вас поселюсь, если не возражаете, – ответил Вася.
Интерес в глазах у дежурной исчез, она пригласила его в коридор и сказала, что комнат хватает, можно выбирать любую, паспорт нужен сразу, а платить можно потом и пошла впереди, открывая двери пустых комнат с небогатым убранством. После третьей одинаковой комнаты Васе надоело, и он сказал, что её и выбирает. Дежурная забрала паспорт и пожелала спокойной ночи. Кроме двух панцирных кроватей, в комнате была вешалка для верхней одежды на стене, два стула и тумбочка. На подоконнике стоял графин и два стакана, стены синие, пол коричневый, лампочка без плафона.
Настроение такая обстановка не испортила, спартанский образ жизни – привычное дело, но всё-таки мечталось не об этом, ну да ладно, для начала неплохо, вот только отметить приезд не с кем. Вышел Вася в коридор, прошёлся туда-сюда, заглянул к дежурной, попросил чайник. И, о чудо, в коридоре навстречу молодой дядька, поздоровались, зовут Николай. Вася у него про местную обстановку спросил, а тот сразу в гости к себе пригласил на чай. Отказываться не стал, номер соседний, времени до ночи ещё много, да и интересно поговорить о местных традициях. Забежал Вася в свой номер, достал из дорожной сумки припасённую бутылочку «Русской», палочку колбаски и пошёл на встречу.
В соседнем номере убранство почти один к одному с Васиным, вот только стол посреди комнаты настоящий. На него и водрузил свои дары наш герой. У Николая от улыбки лицо засветилось:
– У меня, – говорит, – тоже кое-что имеется. И достаёт из тумбочки бутылку водки, хлеб и свёрток с едой.
На минутку опешив, Вася постарался не подать виду, что рассчитывал выпить символически, завтра на смотрины к новому начальству, но возражать не стал, сам первый начал.
Первую бутылку опорожнили быстро, закусывали и вели неспешный разговор. Николай, оказалось, приехал к брату на свидание, который уже восьмой год на колонии особого режима, а срок у него вообще третий, получается, что большую часть жизни провёл в местах не столь отдалённых. Николай тут не впервые, в позапрошлом году с мамой приезжали, но пустили их только на два дня по пару часов, да и то под надзором. А сейчас вроде бы обещали на три дня поселить в зоновской комнате свиданий вместе с братом, но вот уже второй день документы оформляют, а пускать не торопятся. Сам-то он с Вологодской области, добирался с пересадками двумя поездами, ещё с багажом намаялся, но повидаться очень хотелось, да и свиданку брату разрешали не часто, особый режим послаблений не предполагает.
Вася больше слушал, о себе рассказал вскользь в двух словах, до него отчётливо стало доходить, куда он попал по распределению. В рассказе собутыльника романтика не проглядывала, отчётливо были видны горькие тяжёлые будни и нелёгкие сломанные судьбы.
Когда приговорили вторую бутылку, краски стали чуть поярче, захотелось веселья, желательно побуйнее и неуёмнее, но более дальновидный Николай удержал, пришлось волей-неволей идти спать, да и пора было давно, полночь пробило часа полтора назад.
