Вот она! Снова передо мной большая сибирская река Обь. Добрался я до этого северного посёлка, на котором заканчивалось регулярное транспортное сообщение, и стою на берегу Оби. Для дальнейшего продвижения к месту, от которого можно пешком через тайгу дойти до полянки Анастасии, необходимо было нанять лодку или катер. У одной из множества стоявших у берега лодок разбирали рыболовные снасти трое мужчин. Я поздоровался с ними и сказал, что готов хорошо заплатить тому, кто доставит меня к указанному месту.
– Егорыч занимается у нас этим делом. Полмиллиона берёт за доставку, – ответил один из мужиков.
Меня сразу тревожно насторожила информация о том, что кто-то здесь целенаправленно занимается транспортировкой людей к забытой среди тайги маленькой сибирской деревеньке. Всего двадцать пять километров от неё до поляны Анастасии. Да ещё заламывают такую большую цену. Значит, теперь есть желающие. Спрос рождает предложение.
Однако торг на Севере мало уместен, и я спросил:
– Как мне найти этого Егорыча?
– В посёлке где-нибудь. Скорей всего, у магазина. Вон, у его катера пацанята шалят, и внук Егорыча, Васятка, с ними. Он сбегает, его и попроси.
Васятка, смышлёный пацанёнок лет двенадцати, едва я только поздоровался, вдруг выпалил скороговоркой:
– Вам ехать надо? К Анастасии? Сейчас я! Мигом деда позову!
Васятка, не дожидаясь ответа, вприпрыжку побежал в посёлок. Мне ясно стало: ответ ему не нужен. Видно, все незнакомцы здешних мест, по мнению Васятки, имеют одну цель.
Я, расположившись на берегу реки, стал ждать. От нечего делать смотрел на воду и размышлял.
Здесь от берега до берега километр, наверно, ширина. Среди тайги, края которой не видно даже с самолёта, степенно сквозь века течёт вода… Что унесла она из прошлого, и следа не оставив? Что помнит до сих пор вода обская? Быть может, помнит, как Ермак, Сибири покоритель, прижатый врагами к берегу Оби, один с мечом в руках атаку отражал, а в воду из смертельной раны кровь его сочилась, потом вода куда-то обессилевшее тело унесла… Что покорил Ермак? Быть может, действия его похожи на современные рэкетирские дела? Сравнить, наверное, сегодня может лишь река.
Быть может, значимее для реки набеги войска Чингисхана? Орда его в древности великою считалась. В Новосибирской области районный центр есть, называется Ордынское, а в нём село, и называется оно Чингиз. Быть может, помнит та вода, как отступали орды Чингисхана с награбленным добром, как они связали молодую сибирячку и могущественный визирь умолял её и страстными речами, и влюблёнными глазами – без сопротивленья, по желанью своему, поехать с ним. Молчала сибирячка, опустив глаза. Все воины, визирю подчинённые, уже сбежали, а он всё говорил ей что-то, всё любви просил. Потом на круп коня и её, и кошель с золотом забросил, в седло вскочил и к берегу Оби, спасаясь от погони, устремился на верном скакуне своём визирь. Погоня настигала. Визирь им золото бросал, а когда пустым кошель остался, визирь стал срывать с себя награды дорогие за покоренье разных стран и на траву, под ноги гнавшимся за ним бросал, но сибирячку от себя не отпускал. Весь в мыле конь к челнам на берегу Оби его принёс. Визирь девицу, связанную крепко, снял бережно с коня и в лодку посадил. Потом запрыгнул сам. Но пока от берега шестом толкал он лодку, стрела погони подоспевшей его пронзила.
Теченье лодку уносило. Визирь, стрелой пронзённый, на корме лежал, он даже не смотрел на то, как с воинами три челна гребных всё ближе подплывали. Он на девицу ласково смотрел, сидевшую спокойно, молчаливо, и сам молчал: сил не было что-либо говорить. И сибирячка на него смотрела, потом, взглянув на догонявших, чуть улыбнулась им или ещё чему-то, разорвала верёвки с рук своих и в воду бросила. Взялась за вёсла сибирячка молодая… И не сумели лодку с ней, в которой раненый визирь лежал, догнать челны погони.
В какое место, во времена какие их унесло течение воды? И что сейчас, в мгновенье это, в памяти своей о нас уносит помутневшая речная вода?
Быть может, главным ты, река, считаешь города большие? Сейчас стоит на берегах Оби, ближе к её истокам, Новосибирск – огромный город. Его размеры и величие ощущаешь ли ты, река? Конечно, ясно мне, что сказать ты можешь, – мол, стоков грязных много от него, и воду из реки, что ранее живительной была, теперь уж пить нельзя. А что нам делать, куда грязь от заводов своих сливать? Ведь мы же развиваемся, не то что наши предки. Учёных много сейчас у нас, много городков научных с учёными вокруг Новосибирска есть. И если отходы в тебя сливать не будем, то задохнёмся сами, и так в городе от смрада дышать трудно стало, а в некоторых районах и вообще воняет непонятно чем. Ты это всё, река, понять попробуй. Знаешь, какая техника сейчас у нас, и по твоей воде теперь уж не челны бесшумные, а дизель-теплоходы ходят. И мой теплоход ходил по твоим водам.
Вот интересно, помнит ли река меня? Как я на теплоходе шёл, самом большом из пассажирских теплоходов в нашем пароходстве. Не новым был, конечно, теплоход, все дизели, винты его на полном ходу так грохотали, что в баре слушать музыку мешали.
Что самым значимым считает и в памяти своей хранит река? Раньше смотрел на её берега с высокой палубы своего теплохода, из окон кормового бара, под звуки песен и романсов Малинина:
Хотел в город я въехать на белом коне,
Да хозяйка корчмы улыбнулася мне,
На мосту, видно, мельник взгляд бросил косой,
И остался я на ночь с хозяйкою той.
Казались тогда мелкими и малозначимыми занимавшиеся чем-то на берегах люди. Теперь и сам среди них оказался.
Ещё я думал о том, как суметь убедить Анастасию не препятствовать мне в контактах с сыном. Странная, вообще, складывалась ситуация. Всю жизнь я мечтал о сыне. Представлял, как буду с ним, маленьким, играть. Потом воспитывать. Когда сын вырастет, станет мне хорошим помощником. Вместе бизнесом будем заниматься. Сын у меня теперь есть. И хоть не рядом он со мной, всё равно приятно осознавать, что есть на Земле самое близкое, родное и такое желанное существо. Перед отъездом с огромным удовольствием я покупал для своего малыша всякие необходимые детские вещи. Покупать-то покупал, а вот удастся ли вручить – ещё вопрос. Если бы родился мой сын от обычной женщины, деревенской или городской, неважно, всё было бы просто и ясно. Любой женщине было бы приятно, что отец о ребёнке беспокоится, старается обеспечить его всем необходимым, принять участие в воспитании. Если не делать этого добровольно, многие женщины на алименты подают. Но Анастасия – таёжная отшельница, и у неё свои взгляды на жизнь, своё понимание ценностей. Она ещё до рождения сына заявила мне: «Никакие материальные блага в твоём понимании ему не нужны. Он будет иметь всё изначально. В тебе возникает желание принести младенцу какую-нибудь бессмысленную побрякушку, но она ему не нужна совершенно. Она нужна тебе для самоудовлетворения: „Какой я хороший, заботливый“».
