Глава 1. Это исчезновение – анната
Когда Тенджику спросили о случае с Танкой, который сжег статую, тот ответил:
– Когда холодно, мы собираемся вокруг очага, где горит огонь.
– Прав он был или нет? – упорствовал монах.
– Когда жарко, мы сидим в бамбуковом лесу в долине, – ответил Тенджику.
На следующий день после сожжения статуи Танка Теннен отправился повидать Нанё, который когда-то был учеником Эно и Дзен-мастером императора. Когда Танка развернул свою циновку для дзадзен, Нанё сказал:
– Не нужно.
Танка сделал несколько шагов назад.
Нанё сказал:
– Правильно.
Тогда Танка сделал несколько шагов вперед.
Нанё сказал:
– Неправильно.
Танка один раз обошел вокруг Нанё и ушел.
Нанё заметил:
– Прежние золотые дни давно миновали, а сейчас люди очень ленивы. Через тридцать лет этого парня будет трудно ухватить.
* * *
Друзья, пришло время для манифеста Дзен.
Западная интеллигенция познакомилась с Дзен и влюбилась в него, но, как бы то ни было, она пытается постичь Дзен через ум. Она еще не пришла к пониманию того, что Дзен не имеет с умом ничего общего.
Основная задача Дзен – вызволить вас из тюрьмы ума. Это не интеллектуальная философия; это вообще не философия. Это также и не религия, потому что в нем нет вымысла и нет лжи, нет утешений. Это львиный рык. И важнейшее, что Дзен принес в мир, – это свобода от самого себя.
Все религии призывают отбросить свое эго, но это очень странно: они хотят, чтобы вы отбросили свое эго, в то время как эго – это просто тень Бога. Бог – это эго Вселенной, а эго – это ваша личность. Точно так же, как, по мнению религий, Бог является самым центром Существования, ваше эго является центром вашего ума, вашей личности. Все религии говорят об отбрасывании эго, однако его невозможно отбросить, пока не будет отброшен Бог. Невозможно отбросить тень или отражение, пока не будет разрушен источник их появления.
Поэтому религии на протяжении веков продолжали твердить о том, что вы должны избавиться от эго, – но их основания были ошибочными. Они требовали отбросить эго, чтобы вы могли сдаться Богу, чтобы вы могли сдаться священникам, сдаться всей этой чуши, всем этим теологиям, суевериям, системам веры.
Но эго невозможно отбросить, если оно является отражением Бога. Бог – это ложь где-то там во Вселенной, а эго – это ложь внутри вашего ума. Ваш ум просто отражает большую ложь пропорционально своему размеру.
Религии поставили человечество перед серьезной дилеммой: они все время прославляли Бога и все время осуждали эго. В результате люди оказались в совершенно расщепленном состоянии, в шизофреническом пространстве. Они изо всех сил старались отбросить эго, но чем сильнее они старались, тем труднее становилось его отбросить – потому что кто собирался его отбросить? Эго пыталось отбросить само себя. Это неосуществимо. И поэтому даже у самых смиренных так называемых религиозных людей хотя эго становится чрезвычайно тонким и трудноуловимым, но оно по-прежнему остается. Его можно увидеть в глазах ваших святых.
Один из моих саньясинов посетил У. Г. Кришнамурти[1], и, поскольку он начал с ним спорить, У. Г. Кришнамурти сразу же разозлился. Люди, подобные У. Г. Кришнамурти, призывают других отбросить гнев, отбросить жадность, отбросить эго. Но если их спровоцировать… Вся их религия лишь на поверхности. Внутри скрывается очень «благочестивое» эго, а когда эго становится «благочестивым», оно становится ядовитым. Оно еще опаснее, поскольку вы совершенно о нем не подозреваете; оно погружается очень глубоко в подсознание.
У. Г. Кришнамурти двенадцать лет прожил с Дж. Кришнамурти[2], но никогда о нем не упоминает. Если кто-нибудь произносит имя Дж. Кришнамурти, У. Г. Кришнамурти сразу же начинает осуждать Дж. Кришнамурти – а ведь все, что он говорит, это всего лишь подражание Дж. Кришнамурти, парафраз. Его нежелание признать тот факт, что он двенадцать лет был с Дж. Кришнамурти, объясняется очень просто. Как только он это признает, вы можете начать сравнивать его высказывания с высказываниями Дж. Кришнамурти и обнаружите, что это просто пересказ. Он повторяет, имитирует; он ничего не знает.
Такие люди существовали в мире во все времена. Они испробовали все, что предлагали им религии, но никакие их усилия не могут устранить тень. Если бамбук отбрасывает тень, то невозможно убрать тень бамбука, пока вы не уберете сам бамбук. Тени невозможно устранить напрямую; они – побочный продукт. Если бамбук остается, тень тоже останется. Она просто может стать очень трудноуловимой.
Я слышал историю о лисе, которая вылезла из своей норы…
Рано утром, когда у нее за спиной взошло солнце, ее тень оказалась очень длинной. Лиса сказала: «О, Боже! Я такая большая? Мне нужен почти целый верблюд на завтрак!» И она начала искать себе на завтрак верблюда.
Но лисе не удалось найти верблюда. Уже наступил полдень, и теперь солнце сияло прямо у нее над головой. Лиса была очень голодна. Она снова взглянула на свою тень и увидела, что ее больше нет.
Однако тень не исчезла, она просто переместилась под лису. Пока есть лиса, остается и тень, – но теперь она совершенно невидима для лисы. Всем остальным тень видна, но сама лиса ее не видит; тень просто переместилась под нее.
Именно это происходит с так называемыми религиозными людьми. Они загоняют свою тень, свое эго, свой гнев, жадность, амбиции в подсознание. Но в подсознании все эти качества продолжают существовать, и они становятся гораздо опаснее, потому что вы их не осознаете. Вы думаете, что они исчезли.
Пока мой саньясин не начал спорить с У. Г. Кришнамурти, тот был просто знаменитым святым – таким безмолвным, таким спокойным. Когда же начался спор, он испугался, что его уличат – он не мог ответить на вопросы, – и неожиданно возник гнев. Возможно, он не осознавал этот гнев, но мой саньясин помог ему! И ему хотелось избавиться от этого саньясина.
Сам У. Г. Кришнамурти не является подлинным и искренним человеком, но вы можете оказаться обманутыми, потому что он повторяет красивые фразы. У него прекрасная память и высокий интеллект, но все это – тень.
Даже подлинный человек, Дж. Кришнамурти, очень злился, едва завидев моих саньясинов. Я просил своих саньясинов по всему миру, чтобы везде, где бы ни выступал Кришнамурти, они садились в первом ряду. В то время саньясины носили оранжевые одежды, и у них были малы[3] с моей фотографией в медальоне, поэтому они были легко узнаваемы.
Как только Дж. Кришнамурти видел моих саньясинов подле себя, он забывал, о чем собирался говорить. Он начинал осуждать меня и саньясу. Человек, который всю жизнь говорил об осознанности, совершенно забывал, о чем намеревался сказать. И такое происходило не однажды… потому что мои саньясины были везде. Где бы он ни выступал: в Лондоне, в Сан-Франциско, в Бомбее, в Нью-Дели, в Мадрасе, – где бы он ни выступал, мои саньясины были там, в самых первых рядах.
