Иван сидел на крутом откосе над речкой Банькой, хотя речкой-то её разве что в Подмосковье можно назвать. Захочешь – перепрыгнешь, захочешь – по колено перебредёшь. А где-то и по щиколотку. Последние летние каникулы, беззаботная пора перед одиннадцатым классом, не вызывали никаких радостных предчувствий. Предчувствие было только одно – прежняя жизнь заканчивается. Через два месяца ему исполнится шестнадцать – и это будет финалом. Дальше начнётся новая жизнь, совсем другая, и представить её Иван не мог. Потому что уйдёт самое главное, то чем он жил эти четыре года. Четыре года назад всё и началось. Тогда он тоже сидел на обрывистом песчаном берегу. Только речка была не чета Баньке – широкая, что Москва-река в Тушино. И называлась Сейм…
Ивану приглянулось это место. Высокий песчаный берег, сосновый бор, сверкающая, струящаяся гладь, берёзовая роща за рекой. Вот бы переплыть Сейм да погулять в той роще. Да уж больно студёная и быстрая вода…
Август, который ожидался захватывающе интересным, обернулся нудным времяпровождением. Двенадцатилетие Ивана собирались отметить в Греции, на скалистом острове, но неожиданно у мамы случился приступ, потребовалась срочная операция, да и у отца что-то не сложилось на работе. Вместо отпуска получился аврал, да ещё в больницу к матери каждый день мотаться надо. Вот и отправили Ивана к бабушке в скучный Бурск, чтобы под ногами не путался. Если правду говорить, Бурск оказался симпатичным городком, только Ивану места в нём не было. Ни друзей, ни книг. У бабушки шкаф был заставлен Чеховым, Тургеневым и ещё какой-то тягомотиной. Смешно в двадцать первом веке читать книги из девятнадцатого. Были, конечно, и тогда классные писатели: Жюль Верн, к примеру, или Конан Дойл, но их в бабушкиной библиотеке Иван не нашёл. Новенький ноутбук, подаренный на будущее двенадцатилетие, валялся без дела. Интернета у бабушки не было, а игры она наотрез отказалась покупать, называя их бездарными пожирателями времени и мозгов. Интересно, а можно ли время прожигать дарно?.. Конечно, деньги у Ивана были. Деньги отец дал, чтобы внук не сидел у бедной старушки на шее, но расстраивать бабушку, демонстративно покупая игрушки, почему-то не хотелось.
Была бы хоть библиотека поблизости… Была, конечно, только на ремонте, обещали открыть к первому сентября.
Вот и оставалось тратить рубли на маршрутку до речки, благо, бабушка не возражала. Она жила древними воспоминаниями, когда дети веселой кампанией убегали из дома с рассветом и возвращались к закату. Прогулки на свежем воздухе укрепляют детский организм. Созерцай и размышляй… Иван и пытался размышлять – только о чём? Уже столько лет на свете прожил, седьмой класс на носу, а ничего серьёзного в жизни не совершил. И не предвидится ничего серьезного. Откуда? Двадцать первый век за окном.
А ещё Иван любил сидеть здесь, потому что над ним заходили на посадку самолёты. Самолёты были его страстью. Он запросто отличал в полёте «Боинги» от «Аэробусов», знал все их типы. Отец когда-то был военным штурманом, а сейчас служил в Институте гражданской авиации. В другой жизни Иван, наверняка, стал бы летчиком, а в этой… В этой глаза подкачали. Однако не всё было потеряно. Иван слышал, если поставить контактные линзы, можно будет летать на дельтаплане. Только подрасти надо.
Вдруг за спиной будто из пушки пальнули, раздался оглушительный хлопок, потом другой. Гигантское чудище продиралось сквозь лес, ломая тонкие сосны. Миновав откос, «А-319» взревел, будто раненый кит, и, оставляя за собой клубы черного дыма, накренившись, потянул к берёзовой роще, надеясь, наверное, добраться до посадочной полосы. В конце фюзеляжа чернела рваная дыра, из которой сыпались какие-то обломки, потом выскользнуло что-то округлое и, снижаясь по дуге, плюхнулось за ближними берёзками.
– Не дотянет… – с тоской прошептал Иван, наблюдая за упорными попытками лайнера спастись.
Раненый самолёт удалялся очень медленно, будто в компьютерном кино. Казалось, он лениво раскачивается на невидимом тросе, протянувшемся к зениту.
– Один… Два… Три… – почти не дыша, считал Иван.
До аэродрома километров шесть. Значит, надо продержаться в воздухе около минуты…
– Ну же! Ну!.. Двадцать один… двадцать два… двадцать три…
Самолет вдруг как-то резко просел и исчез за холмом, донесся глухой звук удара, а потом в небо неторопливо выдулись огромные клубы дыма.
Иван стоял, обалдевший, и вдруг до него дошло, что упало неподалёку от реки. Это вывалилось кресло, а в нём мог быть человек! Следующая мысль высветилась уже в воде. Как катился кубарем с откоса – не помнил. Только шишка на башке да песок в волосах подсказали позже, что кувыркался Иван не хуже каскадера. А в воде сообразил, что бросился в реку как был – в кроссовках и шортах. Была бы вода спокойная – доплыл бы запросто, но шустрая струя с водоворотами уносила его все дальше от места трагедии. Тут раздался рокот мотора и к Ивану подрулила резиновая лодка. Крепкий паренек с наколками на руках помог Ивану перекатиться через круглый борт.
– Ты чего в одежде купаешься? С обрыва, что ли, сорвался?
– Там… Самолет… – с трудом выдавил из себя ещё не отдышавшийся Иван.
– Видел… Но это же далеко. За рощей болото, напрямик не пройти.
– Кресло вывалилось и упало сразу за рекой. Вдруг в нем сидел кто-то.
Его же не найдут…
– А мы посмотрим! – как-то легко воскликнул парень, и лодка, старательно заурчав, понеслась против течения.
– Ух, ты! – восхитился Иван. – Здорово тянет!
– «Ямаха», – небрежно произнес хозяин лодки. – С детства люблю быструю езду.
На высоком правом берегу заблестели свежими сломами стволы сосенок. Лодка ткнулась в левый берег, парень заглушил мотор.
– Куда, говоришь, кресло упало?
– Вон в те березки.
Бежать по кочковатой луговине было нелегко. Иван спотыкался, упал пару раз, и когда добрался до березок, парень с наколками был уже там. Самолётное кресло торчало из болота словно придуманный кем-то монумент. Черный ремень был разорван, и метрах в десяти, неестественно подвернув руку, лежал человек. Иван бросился к нему, но был остановлен резким окриком:
– Стой! Не трогай его! Может быть сломан позвоночник.
Парень наклонился к пострадавшему, приложил пальцы к его шее:
– Жив…
Достал мобильник:
– Скорая! У нас тут раненый, тяжелый… Нет, не авария, с неба упал. Я не издеваюсь, пассажир с разбившегося самолёта. Не слышали? Скоро услышите. Нет, вместе со всеми не подберут, он далеко, у самой реки. Кровопотери не видно. Переломы… Возможно, пострадал позвоночник. Знаем, знаем, не в первый раз. Да. Конечно, встречу сразу за мостом. Санитаров покрепче пошлите – тащить на носилках метров восемьсот.
