В тот день ко мне впервые пришло осознание, что я Юлия Барановская. Нет, конечно, я всегда носила это имя, но вот была на протяжении долгих лет скорее женой Андрея Аршавина, а чуть позже – бывшей женой. Мы снимали рекламу крема Либридерм, и мне принесли макеты, тогда-то я и увидела надпись под моей фотографией «Телеведущая Юлия Барановская». Я стала их лицом, и мое имя было написано большими буквами. Я смотрела на надпись под этой рекламой, и понимала – это я, это моя фамилия, и быть Барановской – круто!
Глядя на макет, я вспоминала, как совсем недавно мама Андрея кричала: «Ты никогда не была Аршавиной. Ты к нашей фамилии не имеешь никакого отношения. Ты никто». Она никак не могла взять в толк, что я, напротив, открещивалась от их фамилии и избегала известности такого толка. Мне не хотелось быть прилагательным к чьему-то имени, довеском, и уж тем более для того, чтобы быть известной, мне не нужна была их фамилия.
Даже в тот период, когда мы были с Андреем вместе, я никогда не светилась за счет него. На протяжении лет я просто была рядом – это были победы Андрея и его слава, а я была его женой и никак не претендовала на его популярность, даже на ее маленький кусочек. Если мне кто-то говорил, что я помогла ему всего добиться – я не слушала, уходила, да и сегодня стараюсь так поступать. Его мать просто не понимает, что такое отвечать за другого человека, не быть самим собой, бояться даже просто открыто высказаться, потому что это может сказаться на его репутации в том числе.
И вот мое имя. Я прочитала свою фамилию еще раз, чтобы как следует прочувствовать момент, я – Юлия Барановская, а не экс-жена футболиста Андрея Аршавина. Честно говоря, я все еще не могла поверить в написанное. Все перемены в моей жизни не изменили моего отношения к известности.
Я чураюсь ее, слова «слава» или «звезда» по отношению ко мне скорее даже пугают, чем льстят самолюбию. Я понимаю, что у меня ток-шоу на Первом канале, что меня узнают люди, и все-таки это не изменило мой характер. Но одно я могу сказать точно – всего в своей новой жизни я добилась сама.
Наверное, если бы года три назад, когда Андрей изводил меня своими уходами и возвращениями, своим отношением к семье, мне сказали, что так будет, я бы не поверила. Не просто не поверила, а подумала бы, что меня пытаются развести или успокоить. Или просто человек сошел с ума – что угодно, но я бы не поверила. Потому что в тот момент поверить в такое было практически невозможно. Я была раздавлена, моя жизнь – закончена. Вчера меня называли женой Андрея Аршавина, и вдруг все газеты напечатали, что я сожительница, любовница. Вчера мы с Андреем были прекрасной любящей парой, а сегодня он обзывает меня последними словами и грозится беременную с детьми выставить на улицу. В тот момент я так запуталась, что перестала понимать, что происходит и кто же я.
Я до сих пор думаю, где была та последняя капля, после которой стало понятно, что пора заканчивать и надо вернуть свою жизнь. Когда случился этот момент? И до сих пор не до конца знаю ответ. Но что знаю точно: если бы я не сбежала от Андрея, то сошла бы с ума, потеряв полностью уважение к себе…
В сентябре 2011 года у меня начались кошмары. Почти каждую ночь я просыпалась в холодном поту и никак не могла понять, что происходит. Однажды мне приснилось, что я попала в авиакатастрофу и пришла к своей уже умершей бабушке: «Бабуль, мне так плохо. Меня постоянно мучает адская боль, будто каждая клетка моего тела рвется на части». А бабушка спокойно ответила: «Ничего, все пройдет, внучка, все пройдет. Все затянется».
К тому моменту мы жили в Лондоне уже больше двух лет, и после яркого старта Андрея в клубе «Арсенал» начались проблемы – он прочно сел на лавке. На футбольном языке это значит, что Андрей числился в команде, получал деньги, но почти не играл, и к декабрю начал терять форму. Впереди, в 2012 году, чемпионат Европы, а у капитана сборной практически не было игровой практики. По сути это было последнее Евро в жизни Андрея, в следующем он бы уже не сыграл из-за возраста – век спортсмена не так долог. Конечно, Дик Адвокат – на тот момент тренер сборной России – взял бы его и так: у него к Андрею было безграничное доверие, но для его собственного спокойствия ему нужно было играть на постоянной основе. И если бы он полгода просидел на лавке запасным, то чувствовал бы себя в недостаточно хорошей физической форме – Андрей и сам это прекрасно понимал.
Как обычно, помощь пришла в самый последний момент. Именно в это время в «Зените» сломался Данни, и руководство клуба предложило Андрею помочь и себе перед Евро, и родному клубу – перейти туда на несколько месяцев на правах аренды. Переговоры не шли гладко. Андрей наотрез отказывался: «Середина года, у меня дети ходят в школу, Юля беременна третьим ребенком. Я детей посреди школы не дерну и Юлю одну с ними не брошу. Как я могу оставить свою беременную жену?» В семье нет места эгоизму, я лучше других понимала, насколько моему мужу нужна игровая практика, как важно для нас всех, чтобы он показал себя на Евро, и лично уговаривала его согласиться перейти в «Зенит». Мне самой интересно: зная, что будет дальше, сделала бы я это еще раз? Или просто не поверила в то, что такое может произойти?
На самом деле я тогда перешагнула через себя. Семья должна быть вместе – это был и есть мой основной принцип. Но видимо, в тот момент я была сосредоточена на ребенке внутри себя и на амбициях мужа, так что сама настояла на том, что мы справимся, и спокойно отпустила Андрея в Питер. В марте, к возобновлению игр в российском чемпионате, он должен быть уехать в «Зенит», а в августе, к новому сезону, вернуться в «Арсенал». Все это время мы с детьми собирались часто приезжать к нему в Питер, а он при первой возможности – к нам в Лондон.
Два месяца в Лондоне, что мы прожили до его отъезда в «Зенит», стали для нас вторым медовым месяцем. Мы совершенно перестали замечать кого бы то ни было вокруг и погрузились в мир домашнего уюта. Целыми днями вместе готовили, смотрели фильмы, общались с детьми. Моя беременность третьим ребенком еще больше нас объединила: мы перестали выходить на светские мероприятия и сосредоточились на себе.
