Наталья Гончарова - Провинциальная история

Провинциальная история
Название: Провинциальная история
Автор:
Жанры: Современная русская литература | Исторические любовные романы | Историческая литература
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2022
О чем книга "Провинциальная история"

В глубокую провинцию, уездный город Б. прибывает красивый и утонченный, однако же, порядком разорившийся дворянин, Петр Константинович Синицын. В отчаянии, стремясь избежать банкротства, он решает пуститься в авантюру по поиску богатой невесты со щедрым приданым. И поначалу, кажется, все просто и легко, но лишь до той поры пока в размеренный и предсказуемый ход событий не вмешивается жизни случай, а история, начавшаяся с банальности, вдруг не приобретает неожиданный поворот, с нетривиальной развязкой в лучших традициях Рождественского чуда!А легкий сатирический стиль письма, яркая любовная линия и душевные герои не оставят читателя равнодушным!

Бесплатно читать онлайн Провинциальная история



…И в тишине скользящей с неба серебристой

пыли, во мраке мирозданья темноты, во льду

безбрежной пустоты, мы словом зажигаем

свет души, чтобы согреть других и чтоб

самим согреться.


Уездный город Б N-ской губернии. 1906 г.

– Поставь стул! – в отчаянии гневно воскликнул молодой мужчина, глядя на своего нерадивого слугу, держащего в руках грустный образчик мебельного дела – старый стул, с потертой, но все еще различимой, обивкой кретон.

– «Каво»? – переспросил тот, но стул не поставил, а продолжил пятиться назад, по всей видимости, желая как можно быстрее выполнить все господские поручения, и отправиться по своим делам. Дел у него, к слову сказать, было не мало, и уж были они, по его скромному разумению, поважнее хозяйских, о чем он и желал бы сказать, да не мог, и оттого помалкивал, однако ж, в том молчании и был сей протест.

– Николай, не «каво», а «что». Сколько же тебя исправлять можно? Ей Богу! – раздраженно поправил его барин и даже поморщился, будто вдохнул винного уксуса ненароком. Хотя сравнение то было недалеко от истины, потому как от Николая исходил до того тяжелый дух, что парадную, как только слуга начал работать, пришлось проветривать. И вот прошел уж целый час, и все застыли от сквозняка, а дух все также тяжек и пахуч.

Но поделать с этим было нечего, ибо слуга тот достался ему в наследство, как и то именье, в парадной которого и стоял тот о ком и будет сия повесть. А именно, о молодом, привлекательном, однако ж, грустном, и уже порядком притомившимся от безделья, дворянине, Петре Константиновиче Синицыне.

– И не забывай, говорить, Ваше сиятельство, Петр Константинович! Твоя простота для человека образованного, к тому ж шесть лет, прожившего в Петербурге, ей Богу невыносима, – не преминул заметить Синицын.

Николай из всей речи хозяина разобравший только, ту часть, где говорилось, что к каждому слово надобно прибавлять: «Ваше сиятельство», желая услужить барину, как умел, переспросил по-новому:

– «Каво»? – и тут же спохватившись, торжественно добавил: – Ваше сиятельство! – но стул не поставил, хотя пятиться к выходу перестал, ожидая других, не менее «важных», опять же по его скромному разумению, указаний.

Петр Константинович понял, что плетью обуха не перешибить, решил с безграмотностью и дикостью, покамест, не бороться, а оставить все как есть, ограничившись лишь повторением указаний, уяснив при том: чем кратче, тем, пожалуй, лучше:

– Поставь стул, кому говорят, ПОСТАВЬ! Ведь он один остался, ведь должен же я на чем-то сидеть! Ведь не стоять же мне в парадной, как лакею! – да так сие указание по-командирски крикнул, что Николай испуганно осел, но стул отчего-то по-прежнему из рук не выпустил, толи с испуга, толи из природного скудоумия.

– Сюда, – уже милостиво пояснил Петр Константинович, и длинным и тонким своим перстом указал на место подле фронтальной стены. И была в том жесте и царственная строгость, и отчаянье бедности.

Николай выполнил все как велено, и встал в проеме, едва ли понимая, как себя теперь вести и следует ли удалиться, иль остаться, ибо сие поведение хозяина, не знал как расценить, как все новое и мало изученное, и оттого вдвойне пугающее.

Петр Константинович вздохнул тяжело, что-то пробурчал себе под нос, и, разместившись на единственном стуле, обвел взглядом пустую гостиную, в которой лишь час назад, все было так, как в тот день, когда он последний раз бывал здесь. И та явная и броская разносортица которая была в убранстве парадной еще совсем недавно, что восхищала его, когда он был совсем ребенком, теперь же горько осознавалась им как крайняя бедность и отчаянная стесненность в деньгах.

Ах¸ если бы он понял это раньше…


С юных лет Синицын, начитавшись книжек, грезил службой, а вернее сказать теми преференциями, которыми служба одаривала единиц, что вскарабкавшись наверх, купались в лучах власти и почета. Однако же отчего-то, его сознание, упускало сам путь к вершине, который за немаловажной деталью, был труден и тернист, и удавался лишь немногим. И матушка, и батюшка, глядя на своего единственного сына, златокудрого красавца, потворствуя детским мечтам, и оберегая от жизненных трудностей и тревог, взрастили в нем обманную уверенность, что все возможно без усилий.

Но, вступив на гражданскую службу в должности коллежского регистратора, чин низший, чин ничтожный, и получив рабочее место, аккурат, подле вросшего в землю на треть окна, так, что вместо солнца и голубого неба, ему виднелись лишь ноги прохожих, Петр Константинович ощутил себя не будущим Наполеоном, а навечно обреченным узником бумаги и пера, без срока и надежды на освобожденье.

Так просидел он на том месте подле вросшего в землю окна, которое то засыпало, листьями, то заметало снегом, целый год, и просидел бы дольше с той же пользой, если б не один прекрасный день…

Не сказать, чтобы нечто особенное произошло в тот день, однако, выйдя из полумрака подвала, Петр Константинович по-новому взглянул на действительность вокруг себя, и увидев яркий свет и небо голубое, и, щурясь с непривычки будто крот ослепший, со всей ясностью и действительностью, неожиданно и пугающе для самого, себя представил все годы вперед, которые ему суждено провести здесь, и, до той степени ужаснулся картиной будущего, что в тот же день незамедлительно подал в отставку.

Конечно, после увольнения, и осознание того, что интереса ни к гражданской, ни к военной службе он не имеет, перед ним неизбежно должен был встать вопрос: чем же заняться дальше молодому, в меру образованному, в меру умному, слегка ленивому и лишенному воли дворянину?

Но судьба сложилась иначе…

Друг за другом, с разницей лишь в месяц скончались его горячо любимые родители.

И, вступив незамедлительно в наследство, он, провинциальный юноша, опьяненный свободой, в союзе с финансовой безграмотностью, перебравшись в Петербург, и сделав несколько неосмотрительных денежных вложений, вдруг обнаружил, что не так богат, как ему по желторотости казалось.

И все бы ничего, если бы он вовремя остановился, но, пронесшись по Петербургу, как пудель без ошейника и поводка, соря остатками наследства тут и там, в один ненастный день, так же ясно и со всей ответственностью, как когда-то подле в землю вросшего окна, ощутил горечь настоящего и осознал, что по уши в долгах.

Так что теперь, сидя на последнем, пока еще не проданном стуле, с полными карманами, не золотых, а закладных, он сгорбился, ссутулился и загрустил, и чуть ли не заплакал.

Правда, был в случившемся и положительный аспект, который он открыл для себя:

чем меньше денег, тем большее в душе успокоенье, вот только лишь до той поры, пока не начинаешь думать о будущем и дне грядущем.


С этой книгой читают
Традиционный любовный роман в современном его прочтении. В центре повествования герои, отвечающие на главный вопрос, который встает перед каждым человеком на пути его жизни: как выжить, но не потерять себя в этом постоянно меняющемся суровом и жестоком мире. На какие компромиссы, жертвы и поступки они готовы пойти ради любви, и что есть любовь истинная.Любовь, ревность, зависть и обман ждут главных героев на страницах романа, удастся ли им доплыт
Небо для Олега - дом, призвание и любовь. Первый пилот гражданских авиалиний живет в воздухе душой, телом и разумом. Олег не верит, что существует страсть большая чем полет.Что может более земным чем профессия риелтора? Юля – топовый менеджер московской фирмы. Молодость не мешает девушке заключать выгодные сделки. Особенно, если клиенты находятся вне лётных узлов. Ведь хваткого агента по недвижимости мучают панические атаки аэрофобии.Смогут
1922 год. Франция. Лазурное побережье. Роскошная и блестящая жизнь состоятельных господ глазами бедной гувернантки Анны Лемешевой из маленького и далекого сибирского городка, чье прошлое лишь череда обид, ошибок и потерь.Но даже если все бессмысленно и безнадежно, порой случается, что где-то в темной дали вдруг забрезжит свет, тот свет, что лишь бывает от горящего и любящего сердца.Вот только сможет ли, скованное льдом разочарований сердце Анны,
Космический эпос, рифмованное путешествие в дальние глубины Мироздания, где ритм стихотворения в такт биения сердца Вселенной.Трехступенчатая поэма восприятия человеком космоса, от Античности до наших дней, в центре сюжета которой, история жизни погибающей звезды – Белого карлика в Созвездии Орион.
В книгу вошли четыре сказки – «Про бедного Иванушку», «Про непутевую бабу», «Про Семена Ложкаря» и «Сказочка про непослушных детей». Книга содержит нецензурную брань.
Роман с ноткой нового времени 18+. Роман основан на 99% реальных событиях – с одним процентом выдуманной реальности.Посвящается каждой душе, которая ищет свой путь… Душе, которая ищет свою родную душу среди тысяч, миллионов, миллиардов тел в надежде обрести истинную, предназначенную небесами Любовь всей своей жизни, чтобы засиять в тысячу крат ярче звездами своих сердец!
Истории несчастливой, безответной любви, обмана и предательства не раз ложились в основу литературных произведений. Будь то проза или стихи, драма или комедия.Свой взгляд на проблему в книге «Сердце под вуалью» представляет Зинаида Загранная. И с высоты прожитых лет дает молодым женам советы, как пережить подобную историю в собственной жизни.Философский и лирический материал книги будет интересен также специалистам сферы искусства.
Обыкновенный человек, уже не молодого возраста, гуляет по парку и продолжает вспоминать свою жизнь. Он – обыкновенный человек, ничем не примечателен. Если кто-то дошел до четвертой части, то значит, ему интересно. Еще не знаю, сколько будет частей, но пока будут. И помните, я такой же, как и вы, я просто – один из семи миллиардов!
Идея написать этот рассказ у меня возникла в канун Рождества Христова. Я сел за работу и всего за три дня управился со своим новым детищем.А вдохновило меня на это произошедшее со мной в тот день событие, непосредственно связанное с Высшими силами, но имеющее сугубо личный характер.Это произведение я посвящаю своим родителям Валерию и Галине, а также бывшей соседке по коммуналке Тамаре Петровне, которую я с самого раннего детства знал как одиноку
Люди из высшего общества – это высший свет, аристократический круг, элита, господствующий класс. Являясь лицом нации, они определяют ее развитие. Элита, состоящая сплошь из мерзавцев и негодяев, есть катастрофа для народа.
Книга представляет формулу анализа производительности компьютерной системы и ПО – TP и обсуждает ее практическую ценность. В ней рассматриваются шаги по использованию формулы для оценки производительности, интерпретации результатов, учета дополнительных факторов и определения проблемных областей. Также раскрываются преимущества данной формулы, примеры применения в реальной жизни и ее ограничения. Исследования будущего развития анализа производите
Автор обсуждает значимость формулы уникального индекса производительности в оценке и оптимизации производительности компьютерных систем и программного обеспечения. Разъясняется, как эта формула позволяет определить узкие места и проблемные области, а также обсуждаются возможности дальнейшего развития в этой области. Автор подчеркивает практическую значимость формулы и ее потенциал в повышении эффективности и улучшении производительности систем и