Ночь. Тесно, нескончаемым караваном плывут облака, скрывая луну. Лишь изредка покажется она ненадолго и снова исчезает за густой сизой дымкой.
Спокойнее и ровнее дышит город, переводя дух после дневной толчеи. Ярко горят фонари, освещая центральные улицы. Но чем ближе к окраине, тем меньше света и чернее ночь. И тянутся здесь друг за другом, как бы обозначая городские границы, поселки. Из почерневших кирпичных труб поднимается дым, и иногда залает собака, испугавшись темноты или почуяв чужака.
В одном из таких поселков, среди разнокалиберных деревянных и каменных домиков, будто укрывшись от назойливого глаза, расположилось государственное учреждение – продовольственная база «Продторга». Мрак над складами и хозяйственными постройками. Только сторожка пристально уставилась желтыми глазищами в темноту.
Не спится сторожу. Из открытой форточки время от времени доносятся обрывки фраз. И если встать у ворот, метрах в трех от сторожки, то можно, оставаясь незамеченным послушать, о чем разговаривают в столь поздний час.
Этой ночью на территории базы помимо сторожа был еще один человек. И присутствие его здесь было и случайным и закономерным одновременно. Дело в том, что около двух недель тому назад произошло одно событие.
***
Было августовское утро, прозрачную тишину которого нарушало лишь пение ранних пташек. Узкий металлический столб с рыжими пятнами ржавчины да прикрепленная к нему иссохшая, наполовину обломленная желтоватая картонка с размытыми чернушками цифр. Это было первое, что увидел проснувшийся молодой человек. Ночь он провел на широкой неотесанной деревянной доске, пристроенной на двух булыжниках. Ужасно хотелось пить, голова раскалывалась. Оглядевшись, он понял, что находится на окраине какой-то деревушки. Вот только беда – как здесь оказался и почему спал под открытым небом, этого он не помнил. Попытка собраться с мыслями ни к чему не привела, только сильнее заболела голова, и молодой человек решил не напрягаться попусту.
На вид ему можно было дать лет двадцать семь – двадцать восемь. Высокого роста, широк в плечах. Волосы он имел темно-русые, глаза голубые. Одет был прилично, но при общей «помятости» одежды утратили полагающуюся им привлекательность.
Поднявшись, парень отряхнул испачканную пылью штанину, потянулся, расправив плечи, и неторопливым шагом направился в глубь деревушки в надежде отыскать колонку, или колодец. Засунув руки в карманы брюк, он шел по вытоптанной тропинке, оглядываясь по сторонам. Солнце поднялось уже достаточно высоко, и от нарастающей жары у молодого человека начинало мутиться в глазах. Руки, ноги и голова размякли, как будто были из пластилина.
Неподалеку послышался шум льющейся воды, и сам воздух, казалось, стал заметно свежее. Свернув за угол, он увидел колонку. Какой-то старик набирал воду в небольшой алюминиевый бидон.
– Хороша водица, батя? – поинтересовался молодой человек.
Старик, слегка вздрогнув, повернулся и хотел было что-то ответить, но осекся на полуслове и удивленно уставился на парня. Вода ужа наполнила бидон и теперь, звонко журча, стекала по его бокам, убегая к ближайшему кустарнику.
– Отец, попить можно?
Старик растерянно посторонился, пропустив молодого человека к колонке.
Тот пил долго и жадно, то и дело переводя дух. Утолив жажду, умылся и подставил голову под холодную струю. Эта процедура окончательно привела его в чувства.
– Отец, – обратился он к старику, который все это время так и стоял с бидоном в руке и уходить, по-видимому, не собирался. – А что за деревня-то?
– Так не деревня, поселок это. А называется – Черный.
– Вот те на, за что его так?
– Расскажу, если хочешь, по дороге.
– Куда это?
– Ты ведь на остановку пойдешь, и мне туда же.
Слегка удивившись проницательности старика, молодой человек согласился, и они вместе отправились к автобусной остановке.
По дороге старик что-то рассказывал, при этом энергично жестикулируя.
– … Так вот, кот этот, подлец, подкараулил председателя и прыг ему на лысую башку. Тот как заорет во всю глотку, и бежать. А котяра не спрыгивает, еще крепче вцепился когтями в лысину. Так они через всю деревню и пронеслись. Кота того Черным кликали. Народ из соседних поселков узнал о проказах его, и стали в разговорах между собой поселок этот Черным называть. Так и приклеилось прозвище.
Молодой человек хохотал, слушая рассказ старика.
– Ну, ты, батя, загнул, – задыхаясь от смеха, выговорил он. – Классная байка.
На остановке было многолюдно. В выходной день многие ехали в город за покупками, в гости и просто пошататься по улицам. Молодежь вела себя шумно и весело. Перспектива предстоящей поездки в город вдохновляла юные сердца. Движения подростков выказывали нетерпение, а разговор – неопределенность намерений. Одно лишь они знали наверняка – у них есть немного денег, которым в городе найдется применение.
На лавке сидели две старушки, энергично что-то обсуждая. Они то и дело заливисто хохотали, словно дети, и этим обращали на себя внимание окружающих. Наши герои встали неподалеку.
– Сынок, а ты тут по делу или как?
– Нет, батя, не по делу. Отдохнули вчера хорошо. Как в эту дер… поселок попал, не помню. Ты не подумай, я не алкаш там какой-то. Со мной вообще такое впервые.
– Ничего, дело молодое. У меня в твоем возрасте еще похлеще случаи бывали.
– Расскажи что-нибудь.
– Я тут на базе продовольственной работаю, сторожем, – сказал старик. – Ты бы зашел как-нибудь, там бы и поговорили, и выпить можно.
– Можно, – ответил молодой человек.
– Телефон записал бы. Позвонишь и договоримся.
– Нечем. Да я запомню.
Остановился и устало «выдохнул», открывая двери, старенький «Икарус». Людской поток хлынул внутрь. Народа было намного больше, чем мог вместить не самый просторный салон автобуса, тем более наполовину заполненный на предыдущих остановках. Людская волна отнесла юношу чуть правее старика. В общей толчее они оказались разделенными, но все же внутри автобуса. Между ними, упираясь друг в друга локтями и плечами, стояли несколько человек. Непостижимым образом люди все до одного утрамбовались в автобус, и он тяжело перегруженным кораблем «отчалил» от остановки.
Все смешалось, и люди, еще недавно четко разделенные возрастом и интересами, теперь стали одной сплошной массой. Кроме двух старушек, которым уступили места.
– Я как к подруге уеду, племянник волнуется, звонит. Что это, говорит, ты так долго едешь, я же переживаю. А мы с Наськой бутылочку выпьем, хорошо нам.
