Будь, как все
– Ты только посмотри на его отсутствующий взгляд, похоже, он сумасшедший!
Я отчетливо помню, как мои родители смотрели на меня, и мать произносила эти слова. Тогда мне было около десяти лет. Они сидели напротив меня за пустым кухонным столом.
Я совсем не понимал, что они имели в виду, но мое поведение явно их беспокоило и даже немного злило. А меня в тот момент интересовала лишь маленькая черная точка на кафельной плитке, которая определенно выделялась на фоне темно-желтых точек, оставленных брызгами масла.
Я не помню, говорили ли они что-либо еще, но эта реплика застряла у меня в голове.
Именно тогда я и познакомился с мисс Сковронски. Её кабинет находился на первом этаже жилого дома и напоминал морг. Там всегда было темно и холодного. До сих пор не понимаю, как психотерапевт мог вести свои приемы в подобном месте. Оно уже само по себе вгоняло в депрессию. Но только на это у родителей хватило денег.
– Он ненормальный, – почти, что шепотом рассказывала ей мать. Они забыли до конца закрыть дверь в кабинет и я слушал их разговор, разглядывая портрет Януша Корчака. Наверное, врач полячка очень гордилась своим соотечественником, но прямого отношения отношения к психологии он не имел.
– Что вы имеете в виду, утверждая, что ваш сын ненормальный?
– Он постоянно отстраняется, у него нет друзей и из его интересов самым ярким примером является разглядыванием стен.
– Не только стен, Марли, – подлил масло в огонь отец.
– Он странный парень. В его возрасте я лазал по деревьям и дрался с соседскими мальчишками, он хохотнул и в этот момент мне стало стыдно от того, что отец у меня недалекий придурок.
– Это всё? – спросила мисс Сковронски.
– А разве этого недостаточно? – мать явно было возмущена, что это поведение не кажется ей из ряда вон выходящим.
– Я хотела бы пообщаться с мальчиком.
В кабинете мисс Сковронски стоял едва уловимый запах сырости, перебиваемый приторным ароматом дешевых духов. Я сидел в потертом кресле, местами покрытом застарелыми пятнами. Уже с первых слов мне стал неприятен голос этой немолодой женщины, поэтому я быстро переключил внимание на единственную интересную вещь в кабинете – портрет Корчака. Он смотрел на меня широко открытыми глазами через круглые очки. Я пристально смотрел на эти очки и все происходящее вокруг не имело абсолютно никакого смысла.
И тогда мне в голову пришла одна мысль: почему я должен спорить с этими тупыми людьми? Зачем мне доказывать им, что со мной все в порядке? Моих же родителей волновало лишь то, что я периодически выпадал из реальной жизни, но что я решаю задачи по тригонометрии в то время, как мои одноклассники считали в пределах ста они не замечали. Им было плевать! Им хотелось убедиться в своей стойкой диктаторской, родительской позиции. Всё что выходит за пределы общепринятой нормы принято отправлять в брак. Я там и находился и не могу сказать, что это меня особо тревожило. Когда ты не такой, как все тебя не трогают, тебя избегают словно ты можешь заразить их неведомой болезнью.
Запах духов бил мне в нос и тошнота поднималась все выше и выше. Мне никогда не нравились резкие запахи и мой организм мгновенно давал реакцию на раздражающий фактор.
Как же орала мисс Сковронски. Честно говоря, ей самой не мешало бы обратиться к психиатру. Мои родители повели себя, как обычно: мать сказала, что я тупой идиот и за что именно ей это наказание, а отец отвесил подзатыльник. Но мои мучения закончились, и я вдохнул полной грудью свежий осенний запах.
Я никого и никогда не буду переубеждать! Никому не стану ничего доказывать. Людям нужно, чтобы ты оправдывал их ожидания, но я не собираюсь этого делать!
Он всегда рядом
Спустя несколько лет, мне поставили диагноз – биполярное расстройство. Не могу сказать, что был как-то обеспокоен или испытал удивление в связи с данным фактом. К тому времени, на протяжении многих месяцев у меня были периоды резкого изменения настроения, сопровождающиеся постоянными мыслями о смерти. Все это сочеталось с эпизодами опасного поведения и непредсказуемыми поступками. Однажды я присоединился к группе бездомных и потратил все свои деньги на то, чтобы купить для них самый дорогой виски, который только мог себе позволить. После, я танцевал и пел с местными буддистами, не понимая ни слова из текстов мантр. Наутро я обнаружил, что стою на самом краю крыши школы, готовясь совершить прыжок вниз.
Все мои действия воспринимались одноклассниками как обычное дурачество, это им нравилось, я заставлял их смеяться, наверное, поэтому многое мне сходило с рук. В конце концов, такое поведение не кажется необычным для ученика старшей школы. Это и правда казалось мне забавным, но лишь до того момента, когда на одном из уроков я обнаружил следящего за мной через приоткрытую дверь класса мужчину. Стоит ли говорить, что мой друг Энди лишь посмеялся надо мной, подумав, что это очередная шутка, когда я решил обратить его внимание на мужчину за дверью.
Выглядел он очень престранно. Длинное драповое пальто, полы которого доходили почти что до самых щиколоток. Прилизанные длинные волосы на лысеющей макушке. Но что больше всего мне запомнилось – это шрам, который шёл от подбородка до самого глаза. Было в этом типе что-то мерзкое, что-то противное, от чего бросало в дрожь. У меня в голове всплыл мистер Вандермар о котором рассказывал Гейман. И я даже представил, как он жрёт крысу, а тонкая струйка теплой крови сочиться по его подбородку. Но ещё более странным было то, что я его уже видел… Тогда, с крыши. Он стоял внизу и смотрел на меня, постоянно поглядывая на часы. Точно! Это был именно он. Пока я пытался убедить Энди, что это никакая не шутка, что мне действительно жутко от этого типа, странный чувак, как сквозь землю провалился, и именно тогда Энди решил всё-таки посмотреть о чем я говорю. Он лишь махнул на меня рукой и уставился в учебник по тригонометрии. А я, не спрашивая разрешения, вскочил со своего места и бросился к выходу из класса, а затем и из школы.
После этого случая, на какое-то время я перестал общаться с Энди, да и с остальными товарищами. Казалось, что они лишь держат меня рядом в качестве клоуна или ручной обезьянки, вроде той, что была с шарманщиком на одной из ярмарок, приезжавших в наш город. Мерзкое чувство. Я не чувствовал, что могу поделиться с кем-то своими переживаниями. Это был первый момент, когда я понял, что действительно очень одинок. Одиночество пронзало мое тело, обволакивало, им был наполнен воздух вокруг, словно туманом в прохладное осеннее утро.
