Григорий Бескудников не мог понять, что с ним происходит, в его-то особняке, сквозь пелену застолья, которое ещё минуту назад так грело его душу в компании самого преданного соратника. И вдруг – зловещее наваждение, сон.
Его бывший заместитель Авдеев смотрел на него с прищуром ложного сожаления, пока один из его охранников и напарник, взявшийся неизвестно откуда, подсели к нему, с видом убийц, готовых хладнокровно прикончить отставного директора ФСБ.
– Не беспокойся, Григорий, мы тебя не собираемся убивать, – произнёс Авдеев сухим голосом. – И охранники твои будут жить. Мы их на время обезвредили.
– Объясни в чём дело? – возмутился хозяин.
– Мне нужны некоторые сведения от тебя.
– Какого чёрта? Сбрендил ты, что ли? Тебя же достанут из-под земли, Олег, – ядовито недоумевал бывший директор, быстро пришедший в себя, благо опыта и мужества ему не занимать.
Успокаивала мысль, что начальство подослало ему допросчика для непротокольного дознания, прибегая к двойной психологической уловке: унизить изменой бывшего подопечного и дерзостью самой сцены.
– Кто тебя подослал? – сдержанно продолжил Бескудников.
– Тебе лучше этого не знать, – отрезал Авдеев, почти не глядя на пленника, тут же окунув его в первоначальный страх. – Так же как и мне. Впрочем я и не знаю…
– И какие же сведения тебе нужны?
– Сейчас узнаешь. Но потом забудешь, поскольку это в твоих интересах.
– Ты продался иностранной разведке, – заключил Бескудников, глядя собеседнику в его непроницаемые зелёные глаза, скользившие однако мимо него.
Авдеев слегка вздохнул и подал знак своему напарнику, молодому спортивному человеку в куртке и джинсах. Бескудников ощутил прикосновение металлического предмета к шее, пневматический спуск и лёгкий укол. Мгновенно он почувствовал слабость тела, до невозможности шевельнуться, хотя мозг его сохранял ясность.
Укол совести сейчас расслабил его не меньше транквилизатора. Как «Отче наш» он знал, что в разведке ловят на любые прегрешения. После тридцатилетия безупречной службы он дал себе послабление, решил пожить в своё удовольствие: развёлся с женой, подарив ей роскошный особняк, устроил детей, сошёлся с молодой деловой женщиной, управляющей его бизнесом, который он взращивал в тени, чтоб было куда приземлиться после отставки. Теперь ему приходилось платить за это заслуженное вознаграждение, а точнее – за роковую ошибку быть самим собой.
Возлюбленной то в доме как раз и не оказалось. Она была в очередной командировке, взяв на свои плечи их общий бизнес, пока он всё ещё переваривал свою отставку, так и оставшись службистом: увлекался застольями с бывшими сослуживцами и половину времени ночевал один в просторном доме под охраной двух человек. На этом его и подловили.
В комнату вошёл ещё один человек с сумкой и кейсом, поставив их на диван рядом с пленником. На него, откинувшегося к спинке дивана, надели прозрачный пластиковый шлем с сенсорами внутри, экраном на глаза и жёстко стянули у подбородка, на руки натянули специальные перчатки с сенсорами на кончиках пальцев и всё это присоединили проводами к компьютеру в кейсе.
Бывший директор одной из самых могущественных спецслужб мира испытывал дискомфорт, но не мог вымолвить и слова, ему даже язык не подчинялся. «Как же вы будете меня допрашивать», думал он. Один из команды Авдеева наполнял шприц из пластикового флакона.
«Вот оно что, сыворотка правды. Сейчас, значит, язык мой развяжется», соображал Бескудников. Они ввели ему раствор через онемевшую руку, опустили экран шлема, который вспыхнул ярким светом, что пришлось закрыть глаза; слабые потоки электричества пронзили его мозг. Авдеев сидел напротив, наблюдая за дисплеем ноутбука.
– Ты знаешь, кто такой Дюран? – прозвучал голос допросчика, эхом раздавшийся в голове пленника сквозь электронный зуд.
– Знаю, – отвечал допрашиваемый гортанно, то есть почти мысленно, поскольку язык его онемел.
– А его корпорацию «Media Tech»?
– Конечно…
– Он в бегах. Но он передал нашим властям самые последние достижения своей корпорации. Так или нет?
– Так.
– Меня интересует перечень этих разработок и степень их реализации в России.
– Ты предатель.
– Это не имеет значения. Лучше бы тебе отвечать на вопросы.
Бескудников хотел было обложить нецензурной бранью подопечного, но гордыня и воля к сопротивлению как-то вдруг растворилась, он ощутил жалость к себе, освободив внутренний голос, начавший перечислять всё, что хранилось в его памяти, и что он с трудом бы вспомнил в обычном эмоциональном состоянии. Яркий свет, бивший в глаза, будто бы осветил все тайные уголки его сознания, а магнитные потоки считывали нужные сведения, превращая мозг в электронный носитель.
«Плазменные двигатели, психотронное оружие, водородная энергетика, генная инженерия», – высвечивалось у Авдеева на дисплее.
– Вот так-то лучше, Григорий. Как далеко Россия продвинулась по этим позициям? – уговаривающим тоном продолжил Авдеев.
«Дюран поставлял готовые образцы и технологии для производства. Правительство сразу выделило огромные деньги на научно-производственные центры, многие специалисты из „Media Tech“ приехали сюда работать».
– Как далеко продвинулись наши учёные в этих технологиях?
«В Свердловской области ударными темпами построили коллайдер».
Около получаса продолжался сеанс электронного гипноза, пока допросчик не убедился, что из объекта выкачана вся информация, включая имена некоторых участников прорывных технологических проектов.
– Уходим, – скомандовал Авдеев.
Его подручные сделали укол хозяину и двоим охранникам. Покинули они особняк на машине, которая давно примелькалась охране территории этого элитного посёлка, поскольку Авдеев был довольно частым гостем у бывшего директора ФСБ и имел пропуск.
***
Бескудников очнулся на диване у накрытого стола от назойливого сигнала мобильного телефона. «Вот это надрался», подумал он сквозь дурноту, слабость и головную боль. «И не помню, как гости то ушли. А кто у меня был то?».
Он так и не успел взять телефон, для чего нужно было подняться с дивана. Зато дотянулся до бутылки воды, чтобы утолить жажду. Минут через десять снова разрывался телефон, тут он напрягся, чтобы придвинуться к дальнему концу стола. Звонила его новая жена, Марина. Ответил Бескудников каким-то потусторонним гортанным голосом.
