Брайан Олдисс - Птицы Марса

К Марсу не подходит слово «пейзаж». Здесь скорее годится слово «панорама».

Итак, панорама была пронизана скромным драматизмом. Вулканы в этой части Фарсиды невелики и беспорядочно разбросаны. Место для поселения на Фарсидском щите выбрали за доступ к подземным источникам воды и относительно малые перепады высот. На восток тянулась короткая, хорошо утоптанная тропинка. По ней плечом к плечу шли мужчина и женщина, высоко подбрасывая колени из-за уменьшенной силы тяжести. На них были многослойные, толстые комбинезоны и дыхательные маски, коль скоро они находились вне атмосферной границы поселка.

Эта прогулка, сама по себе вполне примечательная, явилась следствием непростых событий и мероприятий, которые, в свою очередь, были вдохновлены открытиями марсохода «Кьюриосити», сделанными в 2012 от Р.Х. – когда ни одного из этих новых марсиан не было еще и в проекте.

Роой и Айми совершали свой ежедневный моцион. Здесь, в аскетическом лоне бесплодной планеты, они обнаружили то, чего никак не могли отыскать доселе. Отсутствие воздуха, стопроцентную видимость, ясность взора и ума, марсианскую оранжево-серую стерильность. Темнокожая, острая на язычок Айми любила называть Марс физическим проявлением системы жизнеобеспечения подсознательного.

Их окружал великий простор мира без морей. Та вода, что здесь имелась, текла невидимо, под землей. Как всегда, новые марсиане продолжали свой путь, пока из-за горизонта, будто проблеск разума, не показалась макушка горы Олимп.

Сейчас они находились между двумя потухшими вулканами – Павлином на севере и Арсией к югу, причем до морщинистого подножия Павлина было рукой подать. В одной из здешних трещин обнаружилась крошечная колония сине-зеленых водорослей, что скрасило прогулку. Молодые люди решили, что это свидетельство древнего подземного русла.

Продвижение было небыстрым: левую голень Рооя покрывал гипс, чтобы не тревожить место перелома.

Маленький шарик Фобоса, взошедший на западе, сейчас стоял над Щитом, но его не было видно из-за ветра, поднявшего мельчайший песок. Далекая звезда Солнце, висевшая низко над горизонтом, заливала окрестности тусклым золотом.

– Меня беспокоит наше радостное настроение, – пожаловалась Айми. – А вдруг нас тянет сюда какая-то странная сила? Или мы вообще не здесь, а сидим где-то и галлюцинируем? Сам знаешь, какая тут тоскливая реальность.

– Да не только тут, – фыркнув, отозвался Роой.

На Земле один из скримеров провел опрос насчет шести марсианских башен, и вот что получилось:

– Может, есть что-то в выдумках по ходу дела, – заметила Айми. – Откуда им вообще известно, как тут живется?

– Хорошо еще, мы до сих пор в новостях, пусть и высосанных из пальца.

– Лучше уж во вставных номерах.

– А я вот каждое утро глаза открываю и восторгаюсь, – сообщил Роой.

– А потом ложишься каждый вечер и храпишь.

– Знаешь, в двадцатом веке был такой писатель, он как-то сказал: «Смейся – и весь мир будет смеяться вместе с тобой; храпи – и будешь храпеть в одиночестве».

– Энтони Берджесс[1]. Ты уже рассказывал.

Повисло молчание. Было что-то в окружающей панораме, что требовало тишины. Кому-то это казалось подозрительным, кто-то этим восторгался – пусть и сам не понимал, чем именно.

Первым не выдержал Роой.

– Знаешь, чего мне больше всего не хватает? – спросил он. – Раджастана.

– Раджастан! – воскликнула Айми. Она сама родилась там, в семье индусов привилегированной касты. – А вот мне Фарсида его чем-то напоминает. Местами.

Она имела в виду лишь песчаные пустоши Раджастана, где на глаза попадется разве что заплутавший козел. И речи не могло быть о плодородных долинах, где олени устраивают гон в сени акаций.

Впереди высился могучий силуэт Западной башни. Впрочем, она не стояла одиноким перстом. Все шесть башен были возведены в пределах прямой видимости: не так уж скученно, чтобы создать иллюзию некой «общности», но, во всяком случае, достаточно близко друг к дружке, чтобы их можно было принять за своего рода «декларацию о намерениях» – вот, дескать, человечество наконец-то сюда пожаловало и теперь пытается стать нечто бо́льшим, нежели глас вопиющего в пустыне.

Кстати, о голосах. СУ – Соединенные Университеты – создали каждое поселение не на политической, а на лингвистической основе.

В подземелья Западной башни вели трубы, подававшие воду, которую с год тому назад разведала поисковая партия под кодовым названием операция «Горизонт». Пары метана, истекавшие сквозь трещины планетарной коры, теперь улавливались и шли на кухонные и обогревательные нужды. Что сами башни, что марсианский проект в целом со всем своим хозяйством финансировались из средств СУ. Быт колонистов, таким образом, в полной мере зависел от щедрости землян.