– Уверена, что хочешь этого? – Заботливый голос мамы, послал теплую струйку воздуха по щеке, в то время как ее руки продолжили причесывать мои волосы.
Не открывая глаз, крепче сжала пальцы в кулак, ощущая, как в ладонь впились ногти. Ответить на этот вопрос утвердительно – означало солгать и себе, и ей. Признаться, что эта затея полнейшее безумие – не хватало смелости. А значит, предпочтительней всего было молчать.
– Пэм? – Проведя в очередной раз расчёской по моим волосам, окликнула мама. – "Тыковка", посмотри на меня… (прим. автора: англ. имя Pam звучит, как сокращение от pumpkin – тыква)
Понимая то, насколько фантасмогорично звучат эти слова, открыла глаза и повернулась в сторону женщины, чье лицо теперь было всего лишь воспоминанием.
– Ты же понимаешь, что не обязана делать этого? – В голосе мамы отчётливо звучала готовность оказать мне помощь и поддержку, за что я была безмерно благодарна ей.
За все эти годы, где она и отец не опускали рук и прилагали все усилия, чтобы мой мир, превратившийся в абстрактные полотна с размытыми силуэтами, стал не менее комфортным, чем то место, в котором я обитала ранее.
– Да, я знаю, – Выдохнула, поджав губы, в то время как ладонь мамы накрыла один из моих кулаков. – Просто…
– Ты боишься? – Словно бы считывая мысли, поинтересовалась она.
– Да, точнее нет. Вернее… – Покачала головой, будто бы желая встряхнуть мысли и заставить их хоть на секунду перестать галдеть. – Что если у меня ничего не получится? Что если я подняла на уши столько людей, и все ради того, чтобы прийти и просто облажаться?
Услышала, как глухо ударилась деревянная основа расчёски о туалетный столик, после чего "мамино пятно"пудро-розового цвета, который ей всегда очень шел, опустилось передо мной и потянуло за руки.
– Какая жалость, что мы не вырастили тебя эгоисткой. – Смеясь в костяшки пальцев и тут же целуя их, прошептала она. – Давай, договоримся, что сейчас, сегодня и когда бы то ни было, ты не будешь волноваться о выборе и решении других людей?
Не отвечая, не кивая и даже не дыша, облизала губы, чувствуя, как внутри плавится ком из сдерживаемых эмоций.
– Нет ничего важнее, чем получить то, чего ты заслуживаешь, "Тыковка". – Мама осторожно поправила мне волосы, и одного этого жеста было достаточно, чтобы понять, насколько сильна ее любовь. – А ты – заслуживаешь быть счастливой. Быть той, кто окончит школу, получит диплом и станет, кем захочет…
Слова этой женщины, часто такие мудрые и терпеливые по отношению ко мне, вызывали внутри прилив нежности, которая вот-вот могла хлынуть наружу.
– Не думай ни о директоре, ни об учителях, ни о ком бы то либо ещё. Твое образование, это их долг…
– Но, я доставлю всем проблем. Я буду отнимать у них силы и время… И… – Не смогла совладать с дыханием, из-за чего тут же замолчала.
Конечно, эти мысли пришли мне в голову не только сейчас. В "момент истины", который ставил под удар весь проделанный родителями труд. Нет. Я думала об этом и раньше. На протяжении последнего месяца, если быть точной. Изначально, идея вернуться в школу, после почти двух лет изоляции от сверстников, обучения на дому и адаптации к новой жизни, показалась настолько заманчивой, что у меня фактически выросли крылья. Мои родители, не пожалели денег, сил и времени, обучая меня всему, что только возможно, лишь бы я не чувствовала себя ущербной. Они изо дня в день твердили мне о том, что это не конец, что потеря зрения – это всего лишь небольшое препятствие на моем пути. Повторяли это снова и снова, да так уверенно, что, кажется, я и впрямь поверила им. Поверила и приняла самое безрассудное решение в своей жизни – вернуться в место, из которого любой нормальный подросток, предпочел бы сбежать.
– Они сами согласились на это. Это их выбор и ты, не несёшь за него никакой ответственности. – Настойчиво повторила мама.
– Да, но что если я не смогу? Что если у меня не хватит сил, концентрации, мозгов!? – Взволнованно взвизгнула и потупила взгляд. – Я всех подведу. Я разочарую себя. Вас. И в итоге просто вернусь сюда сломленная и разбитая! А все потому, что я калека, которая не смогла во время остановиться и смириться с перспективой обучения в специализированной школе!
Выпульнув все это с таким пылом и скоростью, что в итоге, чуть было не потеряв сознание из-за нехватки кислорода, смущённо зажмурила глаза, не зная чего именно ожидать от мамы. Да, скрывать не стану, я хотела переложить на нее ответственность! Хотела, чтобы именно она сделала за меня выбор и приняла решение: вернуться мне в свой класс или же продолжить жизнь "слепотни-Пэм"в четырех стенах этого дома. Но внутри, с клокотящимся от ожидания сердцем, я понимала, что ответ о спецшколе и обучении на дому, пугал меня будто бы немного сильнее, чем возможность провалиться в окружении бывших одноклассников.
– Во-первых, – После продолжительной паузы, заговорила мама. – Не смей назвать себя калекой…
– Но, я же и есть… – Попыталась возразить, не понимая ее боли и извечных попыток отрицать это, однако она тут же пришлепнула меня по бедру.
– Я сказала, не смей!
И хотя мое зрение было столь слабым, что вместо лица – я могла разглядеть лишь бесформенную кляксу в обрамлении темных волос, что тоже не отличались детализацией, я фактически ощущала этот взгляд. Твердый, и эмоционально пугающий, своей непреклонностью.
– Ты не калека, не неполноценная, не бракованная и не какая-либо ещё, кроме чудесной, талантливой и прекрасной. Ты меня поняла? – Не замечая, как все сильнее сжимает мои ладони, вспылила мама, на что у меня не было права ответить иначе, чем кивнуть головой. – Отлично. – Выпуская "пар"возмущения носом, выдохнула она. – А что касается провала…
Не знаю, возможно ли, чтобы сердце действительно остановилось; кровь застыла в венах, в ожидании приговора; а слух обострился настолько, что я смогла бы услышать звук ионов, бегущих по проводам? Однако со мной произошло именно это.
– Ты не узнаешь, если не попробуешь. – Возвращая себе мягкость и нежность, в которой можно было захлебнуться от счастья, проговорила она, из-за чего я не сдержала вздоха облегчения. – А потому, тебе просто придется принять решение: рискнуть и попробовать. Или же сдаться перед первой же трудностью, которых в твоей жизни, "Тыковка", к сожалению, будет больше, чем у других.
Я редко слышала в голосе матери сочувствие, такое, что разило бы жалостью ко мне. Вызывающей желание сложить руки и зарыть себя на ближайшем кладбище заживо. К моей удаче, родители пережили последствия аварии лучше, чем кто бы то ни было. Вероятно, даже лучше, чем я. За время в больнице; восстановление после операций, от которых не было результата; за дни моей депрессии и апатии – они ни разу не дали мне почувствовать себя "ограниченной"или ущербной. Вместо этого, родители полностью посвятили себя тому, чтобы научить меня жизни в "новом мире". Папа без долгих раздумий нанял учителя, который обучил меня шрифту Брайля. Мама всячески помогала в адаптации, внушая мысль о самостоятельной жизни в колледже, куда я не сильно-то рвалась. Ведь моя главная цель и мечта в этой жизни накрылась медным тазом, похоронив себя под обломками того самого авто, что перекроил всю мою историю на свой лад.
