Русский Журнал - Пушкин. Русский журнал о книгах №01/2008

Pierre Bayard. Comment parler des livres que l'on n'a pas lus? Paris: Les Editions de Minuit/Paradoxe 2007. 163 p.[1]

Для большинства из нас процесс чтения является не просто одним, пусть даже очень важным, делом среди прочих, не просто развлечением или просто работой. Чтение для нас, скорее, дело жизни, занятие центральное, особое, святое. Рухнули империи и династии, идолы и идеалы, а скольжение глаз по черным закорючкам остается священнодействием. Скажи мне, что ты читаешь… и т. д. Мы читаем всю жизнь, всю жизнь учимся читать, всю жизнь не умеем и всю жизнь не теряем надежды когда-нибудь научиться. Мы присматриваемся к своим читательским привычкам, к своим меняющимся вкусам и приемам, к своим маленьким читательским хитростям, с сознанием, что тем самым познаем себя. Мой характер как читателя, несомненно, имеет отношение к моему характеру вообще.

Мы знаем, что смертны, мы обживаем свою конечность, однако читателями собираемся стать бесконечными и абсолютными: читать быстро, а лучше мгновенно, прочитать всё, обо всем, на всех языках и не забыть ничего. Чтением дело не ограничивается, и изрядная часть жизни уходит на разговоры вокруг книг. И хотя мы знаем, что это глупо, но все равно краснеем (не важно, видно ли это), когда выясняется, что чего-то не читали, или когда, не дай бог, приходится высказать мнение о нечитанном. Вот об этом стыде – обсуждаемая книга, и ее автор собирается избавить нас от ложного чувства вины и неоправданных мук совести.

Сходство названия книги со столь популярными ныне «Как стать знатоком вин (оперы, санскрита, прерафаэлитов) за полчаса?» – обманчиво. Слишком серьезно издательство и слишком известен своим лукавством автор, литературовед Пьер Байар, автор десятка исследований, в которых академизм не просто замешан на юморе, но и как будто на нем и держится. Ценители названий не пройдут мимо его «Жил да был как-то два раза Ромен Гари» («Il était deux fois Romain Gary»), об известном (в том числе и в России, откуда он родом) писателе-мистификаторе, писавшем под двумя именами – Ромен Гари и Эмиль Ажар – и получившем таким образом два раза Гонкуровскую премию, что запрещено ее уставом.

Но и обманчивость эта обманчивая. Книга – в том числе – и о том, как не ударить лицом в грязь перед собеседниками, коллегами, студентами. Практика говорить о книге, не прочитав ее, у российского человека старшего поколения накрепко связана с литературно-судебными процессами над Пастернаком, Синявским, Бродским и другими. Вообще же очевидно, что ситуации, в которых человек вынужден говорить о непрочитанных книгах, встречаются далеко за рамками этих весьма специфических сцен.

Что вообще означает «прочитать книгу»? Автор начинает с того, что развеивает псевдоясность этого понятия. Все упоминаемые в книге литературные произведения сопровождаются одной из четырех сигл. О каждой книге субъективная сигла Пьера Байара указывает, что это либо КН (книга ему неизвестная), либо КП (книга им пролистанная), либо КС (книга, о которой Байар слышал), либо, наконец, КЗ (книга им забытая). Заметим, что категорию «книги прочитанной» список даже не предусматривает. Что не мешает автору сопровождать каждое произведение (конечно, включая сюда и книги неизвестные) рекомендацией: ++ очень высокая оценка, + положительная оценка, – отрицательная, – очень низкая оценка.

Автор выявляет в своей/нашей цивилизации по меньшей мере три постулата, которые задают систему табу, царящих в «экономии чтения»: 1) обязанность читать, т. е. регулярно предаваться этому все еще – несмотря на многочисленные оговорки – сакральному занятию; 2) запрет на быстрое чтение, перелистывание, перепрыгивание, ознакомление, особенно свирепствующий в филологической среде; 3) необходимость прочитать книгу перед тем, как говорить о ней. Три эти постулата-табу окружают чтение ореолом тайны, по непроницаемости сопоставимой только с той, что покрывает сферы денег и секса.

Конечно, читателю вольно понять Байара так, будто он призывает бросить это глупое занятие, перестать, наконец, читать и начать беспардонно делиться своим мнением по поводу нечитанных и даже невиденных книг. Вовсе нет. Он лишь указывает на нечеткость границы между чтением и нечтением. Вместо двух изолированных и непримиримых лагерей, имеется масса промежуточных форм встречи человека и текста, более или менее близких к противоположным полюсам.

Обращаясь к анализу различных разновидностей нечтения, автор выясняет и легко убеждает читателя в том, что тот (как и этот) не читал подавляющего большинства книг (не говоря уже о «текстах»), написанных за еще, в общем, недолгую человеческую историю. Нечтение является поэтому преобладающим типом отношения человека к написанному. По сравнению с корпусом напечатанного, количество прочитанного даже самым завзятым книгоглотателем просто ничтожно. Все мы, считай, не прочитали ничего. И что же? Счастья нам от этого не видать? И когда речь заходит о книгах, которые мы – в том или ином смысле слова – не читали, мы обречены на молчание? Отнюдь.

В литературе (а именно из нее все же черпает свои примеры почти ничего не читавший литературовед Пьер Байар) примером такого спокойного отношения к своему нечтению может служить, как ни странно, библиотекарь, второстепенный персонаж романа Роберта Музиля «Человек без свойств». Глупый и тщеславный вояка генерал Штумм, волею сюжета наносящий визит в библиотеку, сначала поражен количеством хранящихся там книг, затем, установив сходство между полками книг и полками марширующих солдат, обретает покой, и даже решает, что мог бы, пожалуй, прочитать эту библиотеку, читая по одной книге в день. На вопрос, сколько же здесь книг, сопровождающий его библиотекарь сообщает, что их три с половиной миллиона. Штумм, далекий от тонких материй, но не от арифметики, подсчитывает и – о ужас! – получает… почти десять тысяч лет жизни, необходимых для этого нелепого предприятия. Библиотекарь же, не проведя на своем посту и малой доли этого срока, как оказывается, прекрасно ориентируется в этих вверенных ему миллионах. Как?! «Господин генерал, Вам интересно, как мне удается знать все эти книги? – спрашивает он у Штумма. – Отвечу без обиняков: потому что я их не читаю». Библиотекарь читал в них только названия и оглавления. «Кто сунет нос в текст – пропал для библиотеки. От него навсегда ускользнет общий обзор».

Вот он, универсальный секрет или по крайней мере рецепт специалиста: чтобы обозревать тотальность, противопоказано теряться в деталях. Байар подхватывает: «Образованные люди знают – и еще пуще необразованные, к сожалению, не знают, – что культура состоит прежде всего в ориентации. Быть образованным означает не прочесть ту или иную книгу, а уметь ориентироваться в их совокупности, то есть знать, что они образуют некое целое, и быть способным представлять себе место каждого элемента в этом целом. (…) Поэтому не прочитать какую-то книгу не так важно для образованного человека, поскольку, пусть и не зная ее содержания, он, как правило, способен понять ее положение, т. е. соотношение с другими книгами». И, в качестве примера, Байар с легкостью признаётся, что не читал «Улисса» Джойса, что не мешает ему достаточно точно знать положение этой книги в мировой библиотеке. Его личная библиотека состоит, как у любого человека, из пробелов и дыр, и все же она достаточно насыщенна, чтобы худо-бедно ориентироваться в библиотеке универсальной и даже преподавать литературу в университете, при этом не часто испытывая стыд и смиренно признавая и за студентами право иметь мнение о некоторых шедеврах, их не читав.