Огонь распространялся так быстро, что люди, не успевая покинуть свои дома, сгорали в них заживо. Крики ужаса и отчаяния заполонили весь город. Каждая его улица была пропитана смертью. Деревянные крыши вспыхивали, как перепрыгивающие с дома на дом спички, а центральная городская церковь полыхала так сильно, что ночь казалась днем. Две сотни отважных воинов из последних сил сдерживали натиск превосходящих сил захватчиков, пока женщины, дети, старики и раненые товарищи прятались в подземные катакомбы города. Тем временем полторы тысячи лучших воинов Монголии уже прорвались через главные ворота, и бой переместился на залитые огнем улицы города.
Иван и Рафаэль – два воина гвардии охранения – были статными и красивыми брюнетами, молодого возраста, с короткой бородой и длинными волосами. Их лица были испещрены ранениями и порезами, доспехи треснуты и залиты кровью, а мечи затуплены за время многочасового боя. Потеряв воеводу и почти весь свой отряд, они, отбиваясь от многочисленных атак монгольских воинов, продвигались по одной из центральных улиц Грустины. К тому моменту уже пала центральная площадь и царский дворец. Бараки гвардии были сожжены, и почти все волхвы и священники центрального храма были убиты. Некогда великий и процветающий город огромной и сильной империи Тартарии погибал под натиском восточных захватчиков. Но последние воины империи под градом стрел и натиском отборных воинов Улун Бея пытались спасти свои семьи и главную реликвию страны. Сотни воинов погибли или погибали в ту ночь, чтобы дать возможность отборной группе воинов и монахов спрятать главную реликвию их народа от иноземных захватчиков. Рафаэль был в составе той малой группы, что должна была встретить монахов с реликвией у храма и сопроводить их до безопасного места, но не прошло и получаса с их встречи, как от группы в живых остались только он и Иван, который держал в одной руке тот самый артефакт.
– Быстрее, Рафаэль, быстрее же! – кричал во всю глотку Иван своему товарищу, добивавшего одного из нападавших.
Продвигаться по городу к тому моменту стало очень тяжело. Израненные и измученные воины вынуждены были делать большой крюк среди горящих домов. К тому же на их пути постоянно возникали монгольские воины, разоряющие город. Свернув с главной улицы, друзья бежали по направлению к рынку, от которого было всего лишь несколько сотен метров до причала и входа в подземные катакомбы.
– Ты думаешь, это действительно так важно? Действительно важно спрятать это для будущих поколений? – задыхаясь от непрерывного бега, спрашивал Рафаэль.
– Думаю, да… Помнишь, что сказал Салтан перед тем, как стрела пронзила его острый глаз?
– «Защитите это любой ценной, даже если нам всем придется погибнуть», – вспоминая слова своего погибшего воеводы, крикнул воин.
– Ну, ничего, мы уже почти добрались. Сейчас на рынке срежем, а там уже и вход в катакомбы… Смотри! Это же сам царь Виктор сражается среди цветочных клумб, быстрее, бежим!
Территория центрального рынка Грустины была огромной. В славные времена тут торговали сотни людей. И чего тут только не было: и черный соболь, и ярчайшая желтая медь из близлежащих рудников, и заморские диковины в виде фруктов да платьев пестрых – все было высочайшего качества и количества безграничного. Сейчас же вид этого места был поистине ужасающим: десятки трупов воинов двух народов, местные жители, не успевшие убежать по укрытиям, среди которых были женщины, и дети. Сгоревшие скамьи и столы, разрушенная каменная кладка, разбитые стекла ближайших домов. Куда не глянь, все представляло собой ужас великого города, сгоравшего в пучине войны.
Царь Виктор был высоким и сильным человеком, ростом под два метра. Дрался он сразу с двумя монгольскими воинами, которые ростом своим доходили ему до плеч. Взмах, удар, еще удар и крик, и вот он поднимает свой меч, чтобы добить одного из монголов, когда второй уже мертвый лежит у его ног.
А вокруг продолжается настоящая пляска со смертью: пол дюжины гвардейских воинов, охраняя знаменосца и своего царя, отбивают атаку за атакой, с каждым часом теряя одного из своих бойцов.
– Эй, Елисей, подними свой щит повыше и следи за левым флангом! Нам не продержаться долго, если тебя убьют, – кричал молодому гвардейцу Виктор, расставляя своих воинов перед следующей атакой.
– Ну же, Руслан, выкинь ты свое копье и возьму булаву что ли, улицы-то узкие… Как тебя вообще еще не убили с ним тут, – продолжал Виктор, обращаясь к одному из своих ближайших воинов, – а вы что, кто такие?
– Мы с полка охранения, царь мой, – отрапортовал Иван, – вот, несем этот артефакт в катакомбы.
– Как же так? Вас должно быть не меньше десятка, да и волхвы должны были быть с вами. Где все?
– Так погибли все, Царь-батюшка, Салтан-то еще у казарм был убит монголом. Вот мы последние… Отступаем к убежищу, там-то уж…
Но не успел Иван договорить последнее предложение, как несколько монгольских стрел пробили молодцу грудь. Он еще стоял несколько секунд глядя на наконечники стрел, торчавшие из его груди, а затем пошатнулся, и пал к ногам своего царя с открытым ртом, так и не успев закончить последнее предложение в своей жизни.
– Скорее, Рустам, Сергий, Святослав, прикройте нас щитами! – прокричал Виктор и, пригнувшись, подобрал сверток с артефактом. – Держи и беги, беги так быстро, как только сможешь, не останавливайся до тех пор, пока не закроешь двери в подземелье!
– Но, мой царь, а как же вы, и ваши воины, – запротестовал было Рафаэль.
– Только он, мой сын, только он сейчас важен. Доставь его, доставь его волхвам, скорее же! Обо мне не беспокойся…
Побежав со всех ног к причалу на берегу реки и спасительному убежищу, Рафаэль услышал, как на рыночной площади разгорелся бой с новой силой, но оборачиваться было нельзя. Его задача сейчас была важнее, и он не мог позволить себе останавливаться.
У дверей в катакомбы уже толпилась огромная очередь из гражданских людей: тут были старые и молодые, женщины и дети, раненые воины и уцелевшие, что трусливо озирались в поисках спасения.
– Разойдись! Важное дело! Разойдись, – кричал Рафаэль, пробиваясь через толпу стремящихся поскорее попасть в убежище людей.
Не пройдя и половину пути в суматохе толпы, он повернул голову назад и увидел площадь, на которой в живых уже оставался один лишь Царь. Истекавший кровью… Не имея возможности поднять щит левой рукой, так как она была уже наполовину отрублена, он пытался длинным копьем отмахнуться от наступающих вражеских воинов. Еще секунда и на него летит монгольский всадник с длинным копьем наперевес. Удар… Копье на половину своей длинны входит в тело могучего, статного, последнего царя великой Тартарии. Еще несколько секунд спустя вся рыночная площадь уже заполнилась монгольскими воинами, предводитель которых резким ударом меча отрубил голову царя и, бросив ее в сторону, обратил взгляд на огромную толпу людей, пытавшихся спастись.
