Пролог
Под палящим зноем пустыни окровавленный мальчик полз по песку в надежде остановить человека. Из руки хлестала кровь, но он полз, отчаянно и истерично выкрикивая:
– Не уходи!!! Пожалуйста, не бросай меня!!!…
Тот, кому он верил. Кому он доверил всего себя, предал, уходя за неприступную, дарующую спасение Грань.
Мальчик чувствовал, как наваждение одолевает его рассудок. Пронзающее сердце горе сменяло безумие. Поедая раскаленные песчинки, он неосознанно начал бить себя по лицу. Мальчик остался один. Один на один с пустыней и наваждением, которое быстро порабощало его детский, не окрепший разум.
Глава 1. День рождения
Вечер. Солнце медленно уходило за горизонт.
– Я жду объяснений, Ник! – отчитывала детдомовца директор в своем мрачном кабинете.
На полках ровно стояли потертые книги. Местами распустившиеся темные шторы были связаны старой тесьмой. На прохудившемся сером диванчике не было и пылинки, а возле скрипящего стула стоял мальчик, со стыдом опустивший немытую голову.
Директор вздохнула, успокоив пляшущие от злости нервы, и облокотилась на спинку старого, деревянного кресла. Женщина в возрасте смягчила строгий тон:
– Ник… ну ты же понимаешь, что воровать нельзя. Тем более артефакты, стоящие денег, которых у нас и так мало. Ну, вот зачем тебе понадобился ровнитель? Им же стены закладывают на стройках. Ну, вот объясни мне, зачем?
Мальчик взглянул на директора и снова опустил стыдливый взор.
– Я хотел его на подарок обменять, – пробубнил воришка.
– Ник, я понимаю, что у тебя день рождения, но мы не можем позволить себе подарки, тем более таким путем. Ты это понимаешь?
– Да, – промычал.
– Я не слышу, – строго сказала директор.
– Понимаю, мисс Алланда.
– Чтобы завтра вернул артефакт обратно. Понял?!
– Да, – опять промычал.
– Не слышу.
– Да, я все понял, мисс Алланда.
– Еще раз подобное повторится, и будешь чистить туалеты. Все, иди ужинать. Не забудь помыться и постирайся, наконец, а то от тебя разит как от навозной кучи, и на вид ты грязный, как чушка!
Хулиган закрыл дверь в кабинет и оказался в освещенном оранжевым закатом коридоре.
Навстречу ему бежала голубоглазая, конопатая девочка, без переднего молочного зуба в сшитом на уроках домоводства розовом сарафане. Ее длинные рыжие косички ритмично болтались за худенькой спиной. Она громко и протяжно позвала мальчика с другого конца коридора:
– Ни-и-ик!
Мальчик посмотрел на нее и приободрился.
– Ну что? Сильно досталось? – поинтересовалась подруга.
– Нет, даже не наказали!
– Везет! А меня за прошлую выходку аж высекли. До сих пор попа болит, – зажёвано говорила озорная девчонка, поглаживая пятую точку.
– Но сказали, если еще что-то украду, то буду чистить туалеты.
– Фу!
– Да, туалеты это фу!
– Да нет же, от тебя фу! Иди помойся, – побежала она.
– А как же ужин?
– Я его тебе в комнату отнесу.
– Не надо, Сакс его съест!
– Я посторожу, – крикнула подруга, забегая на лестничный пролет.
Ник пошел в свою комнату. Он взял одежду, мыло, мочалку, тазик и направился в баню.
В отличие от облезлых помещений детдома, в котором жил сорванец, баня смотрелась довольно привлекательно. Предбанник был оббит деревом, на полу и стенах находилась вся необходимая утварь, а в дальнем углу стоял служащий детдому долгие годы старый артефакт, перерабатывающий топливо этого мира «ману», в тепло.
Мальчик постучал кулаком по барахлящему артефакту в виде печки, и поставил на него греть ведро с водой. Когда жидкость забурлила, он разбавил ей ледяную воду в тазу, вновь наполнил ведро из ржавого крана и поставил греться.
Ник разделся и понюхал свои уж давно не стираные носки.
– Фу! И вправду, гадость!
Он побросал свои зловонные вещи в таз поменьше, замочил их и наконец, отправился в парилку. Обдав раскаленные камни водой, комната сразу заполнилась приятным, обжигающим паром. Наслаждаясь теплом, мальчик думал о дне рождении и воображал, как его заваливают подарками. От дивной мысли на его лице появилась счастливая улыбка, из которой вскоре последовал печальный вздох.
– Эх, если бы… Так, ладно! Ужин ждет!
Несмотря на далеко не сладкую реальность, грусть исчезла. Было видно, теперь мальчик думает только о хорошем. Ник смыл с себя всю накопившуюся за неделю грязь и переоделся. Стирая в тазу майку, он задумался, а что находится на, так называемом, «Краю Мира» из которого добывают артефакты. Ведь дряхлую печку привезли именно оттуда. Теперь, когда паренек задумался, ему стало дико любопытно. Ник хотел поскорее достирать и спросить у друзей, знают ли они, что-либо об этом месте. Наконец-то мальчик надел тапочки и побежал вверх по ступенькам, с тазиком стираных вещей.
Ник, постучал в дверь ногой и крикнул:
– Огами, открой, у меня руки заняты.
Никто не открывал.
– Огами, Неймо, вы тут?
Тишина.
Мальчик прижал ухо к двери и услышал знакомый шепот.
«Там точно кто-то есть», – подумал он.
Он поставил тазик на пол, и со скрипом повернул дверную ручку. Не успел Ник открыть дверь, как послышался знакомый голос рыжей девочки, которая тут же ее захлопнула: – Рано! Стой там!
– Кая! Ты чего?! Чуть палец не прищемила! – возмущенно крикнул малец.
Теперь шепот превратился в голоса.
В это время мимо проходила директор. Она оттянула мальчишку за ухо: – Ай-яй! – заскулил пацаненок, – и презренно сказала:
– Не шуми! Младшая группа уже спит!
– Извините, мисс Алланда, – пробормотал тот и скривил рожицу в след уходящему директору.
Лампочки в коридоре потускнели. Это означало, что всем детям пора ложиться спать.
Ник, зевая, ждал ещё какое-то время. Ему наскучило стоять у входа. Он постучался и протяжно спросил:
– Ребята, мне долго еще ждать?
Из-за двери, наконец-то послышалось:
– Заходи…
Он взял тазик, приоткрыл дверь и толкнул ее ногой. В углу комнаты около стола висел самодельный плакат, сделанный из упаковочной бумаги, который гласил: «Тебе девять!». На скромных тумбочках и отесанном столе горели украденные со склада, прошлогодние, нетронутые свечи. А в центре облезлой комнаты, стояли, держа в руках сделанные своими руками, праздничные плакаты, друзья Ника – Кая, Макки, Неймо и его младший брат, Огами.
– С днем рождения!
Тихонько поздравили ребята.
Сюрприз испортил звук старой, лопнувшей нитки, которая соединяла тоненькие листы бумаги.
Позади ребят послышался шелест.
– Ну вот… – грустно произнесла тоненьким голоском, худенькая, тихая и застенчивая, восьмилетняя девочка, в новом, сшитом на уроках рукоделия, синем платьице и, достающими до плеч, темными волосами со сливовым отливом.
– Неймо, это ты виноват! – обвинила девочка в розовом соседа по комнате Ника.
– А? Это почему? Ты же сшивала! – возмутился в ответ, серьезный, русый мальчик в очках, в распустившихся серых штанах, старой зеленой майке и торчащем из дырявого тапка мизинцем.
