***
Моя мысль получила подтверждение уже на следующее утро.
Мы как раз сидели за завтраком и обсуждали предстоящую прогулку, когда перед графом появился светящийся шар, через секунду упавший в его руку свернутым в трубочку посланием.
Извинившись, Алексей Степанович вышел из-за стола, сделав знак Ивану, находившемуся тут же, в столовой, следовать за ним. Минут через пятнадцать прислали и за мной.
- Что-то с Георгием? – входя в кабинет графа, воскликнула я, отметив, насколько суровыми были их лица.
- Вы должны прочесть, - произнес Горин в ответ. Когда я подошла ближе, подал бумагу, на которой были отчетливо видны символы императорской власти.
Рука едва слушалась, но я взяла лист, отошла с ним ближе к окну. Не потому, что не хватало света, просто хотелось отстраниться от всех, остаться наедине с тем, что меня ожидало….
Ровные строчки, уверенный почерк…. У моего отца был такой же…. Почерк человека, знающего, что и почему он делает….
Сквозь выступившие слезы – сердце знало, сжимаясь от тоски и боли, прочитала первые слова…. Заверения в своей благосклонности, сожаление, что все сложилось именно так, а не иначе….
Сглотнув ком в горле, взглядом спустилась ниже….
… я с женщинами не воюю….
Прочла эти несколько слов раз, два, три…. Ничего не менялось, лишь более обнаженным становился смысл….
Неимоверным усилием заставив себя не разрыдаться, вновь поднялась чуть выше….
… если вина графа Орлова будет доказана….
… судьбу титула мы решим, не ущемляя ее интересов….
… она слишком молода и неопытна, чтобы быть замешанной в делах своего супруга, поэтому мы не будем настаивать на публичном суде, ограничившись отречением от мужа, произнесенном в присутствии высочайшего двора….
- Нет! – твердо произнесла я, отбросив послание императора Ксандра на пол. – Я - не отрекусь! – повторила еще жестче, сама удивляясь своей решимости.
- Вас никто не осудит, Эвелин, - не столько мягко, сколько осторожно, заметил Горин.
Резко обернулась к нему…. Его единственный глаз говорил иное! Алексею Степановичу было приятно услышать мои слова.
Но….
- Он – мой муж, - я чувствовала, как слезы стекают у меня по щекам, но сдерживать их даже не пыталась. – Преклонив колени перед Заступницей, я давала клятву быть рядом, что бы ни случилось….
- А как же дочь? – Горин подошел ближе, взял меня за руки. – Его дочь? Как быть ей?
Я поняла, о чем именно он хотел сказать, но… подумала совершенно о другом.
Алена! Дочь человека, которого все будут считать предателем….
- Вы права, Алексей Степанович, - не отнимая рук, кивнула я. Потом подняла голову, чтобы встретиться с ним влажным взглядом. – Вы ведь позаботитесь о ней?
- Благая Заступница! – хрипло выдохнул стоявший у стены Иван.
- Что ты надумала! – голос графа звучал низко, сочился угрозой. – Ты – девчонка! Ты хоть понимаешь….
- Понимаю! – совершенно спокойно перебила я его. – Я все понимаю, Алексей Степанович, - продолжила все с той же уверенностью. – И я должна это сделать. Если не для Георгия, то для дочери.
- Нет! – граф медленно повел головой из стороны в сторону. – Я не могу позволить….
- Вы не можете запретить, - поправила я его. – Только помочь!
- Это – сумасбродство! – отпустив мои ладони, отошел он к столу. – Вы просто не осознаете, насколько это сложная задача. Для мужчины сложная, а для вас….
- Хотите сказать, непосильная? – развернулась я, наблюдая за ним.
Известие от императора разом уничтожило то, что поддерживала магия, вернув ему возраст. Те самые далеко за пятьдесят, которые сейчас были видны в тяжелых, усталых движениях, в том, как опустились его плечи….
От той мощи, которую еще вчера едва сдерживала суровая ткань военного мундира, сегодня не осталось и следа.
- Давайте просто предположим, - он повернулся ко мне, - что вы убедили меня в правильности своего решения и поехали на границу. Куда именно вы отправитесь? С чего начнете? К кому обратитесь за помощью?
Стоило признать, он выбрал лучший путь, чтобы доказать мне бессмысленность собственной затеи. Ответов на эти вопросы у меня не было.
Впрочем….
- С писем князя Изверева, - чуть дрогнувшим голосом произнесла я. – Я начну с писем князя Изверева, - повторила уже тверже.
- Да… письма, - после недолгого молчания кивнул граф. – Эвелин….
- Я понимаю, Алексей Степанович, - грустно улыбнулась я, действительно понимая.
- Мои заслуги - в прошлом, - опустил он голову, но тут же вновь посмотрел на меня. – Я сделаю все, чтобы восстановить его доброе имя.
- Я верю вам, - теперь уже я подошла к графу, - поверьте и вы мне.
- Дело не в вере, - он качнул головой, - дело в вашей хрупкости, Эвелин. Эта ноша вам не по силам… - На его лице были отчетливо видны следы внутренней борьбы: - Глядя на вас возникает желание защитить. Такие, как вы….
- Для госпожи графини это может стать хорошим подспорьем, - неожиданно для меня произнес вдруг Иван.
- Иван! – голос графа прозвучал громом. Неотвратимым и неизбежным….
На бывшего денщика Алексея Степановича это вряд ли подействовало:
- Вы же видите, она – не отступится, - вздохнул он, глядя на меня с легким недовольством. Похоже, не сильно-то и разделял проявленное мною упорство. – Вся в папеньку….
- Что?! – попыталась возмутиться я, но тут же отвела взгляд, догадываясь, что это вполне могла быть еще одна проверка.
Тема отца, вопреки ожиданиям, получила продолжение:
- Да, Федор из тех, кого не сдвинешь. Хорошо еще, умом не обижен, - заметил граф, оценивающе посмотрев на меня. Словно пытался понять, насколько в словах Ивана было от лести.
- Будь здесь Трофим… - задумчиво бросил Иван.
Я была склонна с ним согласиться – присутствовала уверенность в поддержке мага, но Соров покинул поместье, только и позволив себе, что немного отдохнуть. Его ждала столица и….
О бароне Метельском я предпочитала не вспоминать.
- Как бы ему самому не понадобилась моя помощь! – угрюмо бросил граф, вновь скосил взгляд в мою сторону. – Вам сохранят титул. Если захотите выйти еще раз замуж….
- Замолчите! – произнесла я тихо, но так четко, что сама испугалась той жесткости, с которой прозвучало короткое слово. Но и это меня не остановило: - Не смейте говорить мне, что я могу предать мужа! Что я…..
Воздуха не хватило, а вздохнуть я просто не смогла, глядя на Горина не с ненавистью… нет, я не имела права ненавидеть человека, который думал в первую очередь обо мне, с тем непониманием, когда ты вроде и осознаешь, но не в состоянии связать сказанное именно с этим человеком….
- Эвелина! – граф сделал шаг ко мне, прижал крепко… выдавив из груди неимоверную тяжесть и позволив наконец-то сделать первый вздох. – Прости меня… дочка…. Прости….
Это была сладкая боль. Разрывающая изнутри горечью, тоской, пониманием, что жизнь уже никогда не будет такой, какой была еще недавно, но в ней рождалось что-то новое для меня, похожее на убежденность, что то, что было не по силам мне одной, мы обязательно сможем сделать вместе.
