Жену с чужой теткой перепутал
Егор был совсем плохой. Нет, в смысле, человек он был хороший, но его мучило, терзало и жгло жуткое похмелье. С комбайнерами вчера завершение посевной хорошо отметили.
Вечером его домой друзья лёжа принесли, словно полено бесчувственное. Петь, правда, все время порывался, Витасу подражал. Потом забылся в тяжелом сне. Ему снились крысы, а он их, вроде как, ел. В общем, жуть кромешная. Самогон с пивом вообще мешать нельзя. А тут еще Пахомыч, чёрт старый, подначивать начал насчет соревнования, кто на время больше самогонки выпьет. Основная масса отнекивалась, но четверо поучаствовали, все домой лёжа ушли.
Видя, как Егору плохо, жена Настя, женщина работящая и жалостливая, напоила мужа настоем брусники, спроворила баньку, собрала ему чистое белье и, кое-как стащив с кровати, выпроводила на волю. Дескать, иди, родной, помойся там пока, на лавке полежи в тепле. А я попозже подойду веником березовым тебя легонько поглажу, глядишь, и пройдет голова то.
Полусонный Егор, будучи в одних трусах, взял подмышку белье, и, одев на босы ноги галоши, нетвердой походкой вусмерть уставшего пахаря похромал с пригорка вниз к баньке. Там речка мелкая текла, и вся деревня возле нее бани строила, чтобы после парной можно было в холодной водице искупнуться.
Войдя в предбанник, Егор скинул с себя галоши и остатную одёжу. Широко распахнув дверь, окунулся в густой духмяный пар. Возле печки маячило чьё-то белое тело.
– Ты тута уже? – Удивился он, обращаясь к жене, – и когда успела меня обогнать, шустра баба. Давай, пошебарши по спине веником, может впрямь полегчает.
И Егор вознамерился взгромоздиться на верхнюю скамью. Но это у него не получилось. Голая женщина, прикрыв наготу веником, плашмя ударила его по голове пустым оцинкованным тазом, так что гул пошел по всему помещению и, отзвучав в больной голове похмельного мужчины, резко вывел его из забытия. Сконцентрировав зрение, рассеянное тазовой процедурой, он узнал в своей обидчице соседку Нюру, жену кузнеца Василия.
– Ах, ты паскудник, – заголосила она, – жены тебе мало, в чужие бани лезешь, самец драный. Я тебе щас пошебаршу веником, так пошебаршу, что все твои шебаршалки в момент отлетят.
Егор, не успев ретироваться, вновь получил тазом сначала по голове, потом вдогонку по спине.
Ошалев от случившегося, забыв галоши и трусы в предбаннике, он, как молодой олень, запрыгал вдоль реки по зарослям крапивы прочь от соседки-чертовки с железным тазом. А с пригорка вслед загремел бас нюркиного мужа-кузнеца, спускавшегося с веником в руке, в предвкушении парной:
– Нюра, это почему тут у тебя из бани голые мужики выскакивают? Это кто? Ах, ты зараза! Стой, лишенец, поймаю – ноги вырву!
И кузнец, бросив веник, кинулся вдогонку за Егором. Бег с препятствиями в голом виде по пойме реки, заросшей колючей травой и изобилующей вычурными корягами, не входил в планы нашего хлебороба. Но зная норов кузнеца, он не дал ему фору, а подпрыгивая, словно дикий кенгуру, стремглав умчался прочь и спрятался в глубоком овраге.
Часа через два, беглец, искусанный комарами и оводами, исцарапанный, словно полицейский после драки с домохозяйкой, прокрался в свою баню, где его жена Настя стирала белье. Присев на пороге в парную, подвывая и дрожа, он начал рассказывать супруге о своих злоключениях. Она стояла напротив и, подбоченясь, смотрела на него сверху-вниз.
– Знаем уже, – процедила женщина, не дослушав до конца болезного мужа, – Нюрка мне рассказала, как ты на нее покушался. Что, молодость вспомнил, козлик, опять на подвиги потянуло? Я, дура, его обихаживаю, страдальца. Настоем брусничным пою. А он вон как, к чужой бабе в баню полез. Развлечений захотелось. Скажи спасибо, что кузнец тебя не догнал. Так бы и дала чем-нибудь по башке, гулящий.
Егор молча смотрел на женщину снизу-вверх. В глазах его стояли слезы. Она, присев рядом, вздохнула:
– Чудо ты, чудо. Неужто в самом деле бани перепутал, хоть и рядом они, и похожи, но все же разные. Столько лет уж моемся. Как чувствуешь то себя, поди похмелье еще мучает? Давай я тебя помою и веником малость пройдусь. Грязный весь, исцарапанный.
Егор с благодарностью смотревший на жену, вдруг взял ее руку в свои и, неожиданно для себя, поцеловал.
– Спасибо, родная, спасибо, комок поднявшийся к горлу мешал говорить, я же только тебя… никто мне не нужен больше… даже не думай… И похмелья у меня больше нет, когда от кузнеца убегал, оно все с испугу выскочило. Голова ясная, как стекло. Пить больше не надо. Всё Пахомыч, провокатор, соревнование, соревнование… Досоревновались в итоге. Жену с чужой теткой перепутал.
В пятницу вечером Дмитрию позвонил его приятель Вячеслав и сообщил о том, что их жены, сговорившись, решили в субботу приобщить мужей к прекрасному. Чтобы малость их облагородить.
– Рыбалку нам сорвать решили, – трагическим голосом изрек Вячеслав, – билеты в театр приобрели, чтобы, якобы, нас к культуре приблизить. Светские львицы, тудыть твою дивизию. Сейчас тебе об этом жена объявит, если еще не успела. Там оперетта какая-то модная идет, надо же пройтись, себя показать. Позёрки! А я уже опарышей и червей свежих купил.
– Да, не бери в голову, – хохотнул в трубку Дмитрий, – пусть сами в театр и идут, если им охота. А мы на лоно Природы махнем.
– В том то и дело, что махнуть не получится, – голос Вячеслава трагически задрожал, – моя благоверная ключи от машины спрятала, а твоя техника в ремонте. И снасти куда-то утащила, я подозреваю, что у соседки тёти Дуси спрятала. У них совместный синдикат против меня. Кроме того, жены наши любимые, новые платья, по поводу выхода в свет, приобрели. И если мы им это мероприятие сорвем, дело может до серьезного конфликта дойти с участием крупнокалиберной артиллерии.
– Чёрт подери! – Дмитрий был ошарашен такими новостями, – они бабы упрямые, наверняка от своего не отступятся. Если новые платья купили – это серьезно.
В комнату вошла жена, Дмитрий положил трубку, пообещав перезвонить. Супруга сообщила то, что ему уже стало известно в результате телефонного разговора, добавив, что, если он не пойдет в театр и испортит вечер любимой женщине, променяв ее на рыбалку, она всерьез задумается о том, нужен ли ей такой муж и, забрав ребенка, уедет к маме, откуда пути назад уже не будет. Выбирай, дескать, рыболов, что тебе дороже. Она ушла на кухню и отчаянно загремела кастрюлями. Характер!
Дмитрий набрал номер приятеля и прошептал:
– Ну, что Слава, сдаемся что ли, ты сам то как?
– Я тоже не вижу выхода, моя вообще с ума сошла, никаких возражений не принимает, ведет себя подозрительно, рубашки мне все погладила, дескать, чтобы выбор был. Галстуки на диване разложила. Натурально умом подвинулась. Весь вечер про отношения мужчин и женщин рассуждает на тему: куда у них любовь девается. У меня от этих тупых разговоров, даже голова заболела.
