Глава 1. Демон в подземелье
Слепо таращась жёлтыми огнями, тускло-серый состав с утробным гулом мчался к станции из недр тоннеля, напоминающего распахнутую пасть огромного змея. Безликая блёклая масса пассажиров волной хлынула на платформу, устремляясь к лестницам переходов, или спеша к поездам, которые с равнодушным шипением закрывали двери за их спинами и стремительно уносились обратно в «змеиное чрево».
Габриэ́лла Бертра́н зевнула, проводив взглядом скрывшийся в тоннеле хвост вагона, и сонно уткнулась носом в свой сине-зелёный шарф, вдыхая едва ощутимый запах шерсти и представляя, как было бы чудесно сейчас вместо этого уткнуться носом в подушку. Вокруг бурлило суетливое, шумное метро. Люди на платформе спешили мимо, нервно проверяли расписание маршрутов или флегматично что-то читали в ожидании поезда. За прошедшие полтора часа ни один из них даже не взглянул в сторону скамейки, где расположилась Габриэлла, и никто не попытался занять свободную половину.
Были свои крохотные плюсы в работе стражей. К примеру, подавляющее большинство обывателей их даже не замечало, но при этом подсознательно всегда старалось держаться подальше. Габриэлла могла бы забраться с ногами на скамейку, станцевать – и осталась бы незамеченной, не захоти она сама привлечь внимание спешащих мимо людей. В теории. На практике она этого не проверяла, но порой её охватывало непреодолимое желание именно так и поступить, а потом посмотреть, что произойдёт. Вероятно, ничего. Разве что случайными свидетелями представления станут её коллеги – вот они-то определённо начнут коситься на неё с нездоровым подозрением.
Габриэлла снова зевнула и, закрыв глаза, в который раз мысленно просканировала всю платформу – ментальный радар по-прежнему не подавал тревожных сигналов. Разминая затёкшую шею, Габриэлла покрутила головой из стороны в сторону и расширила радиус поиска, случайно уловив присутствие другого наблюдателя на соседней станции. Она поспешно свернула поисковую сеть до пределов собственной территории и вздохнула – ни одного заражённого, даже на начальной стадии, поблизости не наблюдалось. Странно… во время утреннего столпотворения, как правило, хоть один да появлялся. Дежурство обещало тянуться целую вечность.
Она достала из сумки толстую тетрадь в кожаном переплёте.
«При таком затишье Феликс, бедолага, решит, что мы остались без работы».
Раскрыв тетрадь, Габриэлла устроилась поудобнее. Пролистав страницы, она нашла свободную, где принялась выводить карандашом мягкие линии, изредка поглядывая на проходящих мимо людей. Время ползло с чудовищной медлительностью, но мало-помалу поток пассажиров иссякал. Разносящееся по станции эхо голосов и шагов стихало, и лишь прибывающие поезда исправно гудели и грохотали, вгоняя в состояние, близкое к трансу.
Рисунок на желтоватой странице тетради постепенно обретал форму, и в плавных линиях начинало угадываться немного меланхоличное и даже печальное лицо мужчины. Габриэлла чуть помедлила, разглядывая набросок. Снова он. Стоило задуматься, как рука сама начинала выводить эти черты на бумаге. Половина эскизов в её тетради была посвящена ему, а Габриэлла даже не понимала, кого рисует. Ни на кого из знакомых этот человек не походил, она даже не была уверена, что вообще встречала кого-то с подобной внешностью. Тем не менее каждый раз, когда она пыталась изображать людей, выходило почти одно и то же лицо, лишь черты немного различались, словно разум не мог с точностью восстановить в памяти оригинал.
Склонив голову к плечу, Габриэлла задумчиво грызла карандаш, придирчиво изучая набросок и пытаясь сообразить, чего ещё ему не хватает, когда в кармане пальто завибрировал телефон.
– Ты уснула? – недовольно осведомились на том конце линии, стоило ей принять вызов.
Габриэлла вяло улыбнулась.
– И тебе доброго дня, Феликс, – поприветствовала она. – Как дела?
– Трое заражённых, – известил её напарник. – А от тебя за четыре часа ни одного сообщения.
– Мне нечего сообщать, – разглядывая свой рисунок, призналась та. – У меня с самого утра всё тихо.
– Ты вообще искала? – с подозрением осведомился Феликс. – Или опять провалилась в свою дезадаптивную мечтательность?
– Во-первых, искала, – Габриэлла хмыкнула. – А, во-вторых, моя дезадаптивная мечтательность просила передать, что у теней на моей станции выходной. Кстати, что такое дезадаптивная мечтательность?
На другом конце линии несколько мгновений царила тишина. Габриэлле представилось, как ее собеседник хмурится собственным тревожным мыслям.
– Может, к тебе приехать?
– Для чего? – смешливо полюбопытствовала она. – Хочешь мне лично поведать про мою мечтательность?
В динамике послышался тяжёлый вздох.
– Ты способна хоть пять минут сохранять серьёзность?
– Зачем? Тебя одного с лихвой хватит, чтобы довести до депрессивного расстройства весь метрополитен. Если нас таких станет двое, этот город утонет в слезах.
Феликс раздражённо цокнул языком.
– Очень смешно.
– Спасибо. Я знаю, что у меня великолепное чувство юмора.
– Кончай развлекаться, Бертран, – отрезал напарник. – Не забывай, что ты наблюдатель, а не охотник.
– Как я забуду, если ты мне каждый день об этом напоминаешь? – шутливо фыркнула Габриэлла. – Хватит со мной нянчиться, уважаемый охотник Э́мери, я уже десять лет этим занимаюсь.
– Десять лет, – буркнул тот, – а мозгов как не было, так и нет, – Габриэлла успела только возмущённо охнуть в ответ, когда напарник снова заговорил. – Следи за обстановкой. Стоит чуть расслабиться, можешь сама пострадать.
– Ещё мудрые советы будут, наставник? – изогнув бровь, сухо поинтересовалась Бертран.
Эмери в ответ только вымученно вздохнул и отключился. Габриэлла покрутила телефон в руках, качая головой. Феликс напрасно так за неё волновался. В работе стражей наблюдателям отводились самые безопасные функции: выявлять появление теней и оповещать охотников. Если тварь попадалась сильная, наблюдатели присоединялись к процессу изгнания: в таком случае они оставались в арьергарде, замедляя или удерживая существ, пока охотники с ними разбирались. Но беспомощными наблюдатели не были. За годы службы Габриэлле не раз приходилось самостоятельно избавляться от теней низшего уровня. Ничего страшного в этом не было, хотя Феликс и твердил о том, что в случае столкновения с более сильным существом сил наблюдателя недостаточно и она непременно пострадает. Габриэлле на его навязчивое беспокойство оставалось лишь смиренно вздыхать и отмалчиваться. Она понимала, что её жалкий десятилетний опыт – ничто по сравнению со стажем напарника. Эмери был безусловно прав, утверждая, что тени могут навредить стражам. Но всерьёз опасаться следовало только людям, которые не способны были увидеть или почувствовать их, даже не подозревая о существовании этих тварей.
