Что бы мы еще ни встретили в своих жизнях, самое большое в них уже произошло: на наших глазах рухнула самая большая в мире тоталитарная империя.
Один петербургский демократ, 1992 год
В декабре 1991 года распалось самое большое по территории, четвертое по численности населения государство земного шара: СССР, или Советский Союз. Это было сказочно могучее государство. Императорская Россия XVIII – начала XX века была велика и могуча. В ее истории были времена, когда, по словам графа Безбородко, «без нашего разрешения ни одна пушка в Европе выстрелить не могла».
В 1812 году Российская империя победила самую сильную армию мира того времени: императорскую армию Наполеона. Русская разведка заманила Наполеона в глубь России, заставила идти в поход, которого он не хотел и боялся. Русская армия манила Наполеона перспективой «генерального сражения», заманила – и наголову разбила. А в 1815 году русская армия входила в Париж.
С чем это сравнить в сегодняшней жизни? Разве что с тем, если бы разведка Российской Федерации переиграла бы ЦРУ. Если бы армия России – РФ разгромила бы армию США и вступила бы в Вашингтон с развернутыми знаменами. А Российская империя сделала это!
Русская наука, русская литература XIX века – навсегда часть истории всей европейской цивилизации.
В 1878 году Российская империя была на грани того, чтобы взять Константинополь и восстановить Византийскую империю.
Российская империя освоила и ввела в тогдашнюю цивилизованную жизнь громадные пространства Кавказа и Закавказья, Средней Азии, Сибири и Дальнего Востока.
Но даже громадная, великолепная Российская империя была только одной из пяти Великих держав: Британии, Франции, Германии, Австро-Венгрии, России.
А СССР стал одной из двух Сверхдержав, деливших мир после Второй мировой войны. СССР создал промышленную инфраструктуру на территории Средней Азии, Казахстана, Сибири и Дальнего Востока.
СССР победил одного из двух претендентов на мировое господство: Третий рейх. Это было событие, по значимости почти равное победе над Наполеоном. Тогда СССР и сделался одним из двух претендентов на мировое господство и мировое научное и культурное лидерство.
До Второй мировой в мире была наука немецкая – и вся остальная… После Второй мировой СССР и до самого развала СССР была наука советская – и вся остальная. В том числе и немецкая.
В конечном счете США выиграли «космическую гонку» у СССР, но очень долгое время СССР лидировал, а потом занимал второе место… Причем до самого распада он далеко обходил аутсайдеров: и вчерашние Великие державы, и новых претендентов на лидерство из числа неевропейцев.
Распад СССР – событие помасштабнее даже развала Австро-Венгрии или Российской империи.
О том, что это государство может развалиться, предупреждали не раз, но как-то все больше творческие люди, литераторы и чаще всего – советские диссиденты. А вот аналитики и разведывательные центры полагали, что СССР чуть ли не вечен. Ни одна стратегическая концепция в мире не исходила из того, что СССР падет в 1991 году. Ни один разведывательный центр не подавал своему правительству доклад, в котором исходил из такой перспективы. Ни один серьезный ученый ни в 1970-е, ни в 1980-е не считал, что Советский Союз обречен или что в обозримом будущем может появиться опасность распада СССР.
Часть интеллектуалов обожала рассуждать на тему «Куда мы катимся?!» и о том, как раньше (в первые годы СССР, при Сталине, при царе… нужное подчеркнуть) все было хорошо, а потом стало плохо. Но эти люди, как правило, не хотели ни уничтожения, ни унижения своей страны, а если и хотели – не видели никаких признаков гибели СССР в обозримом будущем.
Сейчас трудно даже представить себе, в каком стабильном, неизменном мире мы жили еще в 1960-е и даже в начале 1980-х годов. Тогда никому и в голову не могло прийти, как мало времени осталось Советскому Союзу. «Перестройка» грянула совершенно неожиданно как для населения СССР, так и для западного мира. Но «перестройку» ведь никто не считал началом конца СССР. Мнения о ней с самого начала были самые разные – от «наступит демократический социализм» и до «давить их всех надо, дерьмократов проклятых», но что следствием «перестройки» станет распад страны, никто не предвидел. Самые заслуженные «советологи» и «кремленологи» всего мира никак не ждали ничего подобного. Даже в середине 1980-х, уже при разгуле «перестройки», мы жили в убеждении, что СССР будет существовать неограниченно долго, гораздо дольше наших коротких жизней.
Такой вот маленький семейный эпизод: в 1987 году мама попросила меня перепечатать на пишущей машинке стихи Николая Гумилева. Стихи эти еще в 1950-е годы она переписала из другой, уже совсем ветхой тетрадки, в которой стихи Николая Степановича собрала моя бабушка в 1922 году – сразу после убийства поэта. Стихи я перепечатал в трех экземплярах, сложил в папки…
– Мамочка, а может, его еще будут публиковать?
Мама безнадежно машет рукой:
– Гумилева?! Никогда его не напечатают.
– А если война? Если коммунисты вынуждены будут меняться…
– Сынок! Вот будет радиоактивная пустыня… И сквозь слой пепла поднимается рука с красной тряп… красным знаменем.
Вот так мы даже не то что думали – так мы чувствовали в нашей глубоко не советской, консервативной, белогвардейской семье.
В 1989 году у экспедиционного костра впервые мы заговорили о том, что неизбежен взрыв. Видный и по заслугам уважаемый археолог (не буду его называть) рассуждал: СССР еще долго, лет пять, будет гнить и вести арьегардные бои, но неизбежна революция. После нее возникнет другое государство, с другими границами и с другим политическим строем.
Мы, археологи помоложе, кивали, смотрели в костер, на окружающие огонь громадные тополя, острые верхи палаток лагеря…. Мы не хотели принимать участия в этой революции. Слова мэтра полностью соответствовали нашим ощущениям, мы соглашались, но при мысли о грядущем взрыве у нас больно сжималось сердце.
Но и летом 1989 года мы считали – по крайней мере, лет пять у СССР еще есть. Никому не приходило в голову, что государство доживает самые последние годы, что ему осталось чуть больше двух лет.
Мы были все же неправдоподобно наивны, поразительно плохо информированы. К лету 1989 года в СССР по всему Югу вспыхивала гражданская война. Воевали армяне и азербайджанцы за Карабах, азербайджанцев выгоняли из Еревана, а армян из Баку, поднималась волна все более вооруженных конфликтов в Прибалтике, воевали в Абхазии и Южной Осетии, кровоточило в Казахстане, Таджикистане, Каракалпакии, Туркмении. Кровь лилась не по классовому и по не политическому, а куда больше – по национальному признаку. Резали друг друга народы, которым вдруг стало тесно на одной территории.
