Ты отправляешь мне редкие сообщения. Ты отправляешь их, когда тебе удобно, когда тебе скучно, когда тебе хочется. Ты отправляешь их, чтобы встретиться со мной. Ты никогда не подписываешься и не указываешь время встречи, потому что знаешь, что кроме тебя я никого не жду. Потому что знаешь, что прибегу к тебе в любое время дня и ночи в любую географическую точку планеты. Потому что знаешь, что я люблю тебя так, как никто никого никогда не любил…
***
«Жду в парке», – читаю я на маленьком дисплейчике своего пейджера. Наконец-то ты вспомнил обо мне. Я прыгаю от радости прямо посреди моста. Подо мной внизу едет поезд, я поспешно формулирую желание, загадываю, чтобы ты полюбил меня. Может быть, ты уже меня любишь, я не знаю. Главное то, что я тебя сейчас увижу! Моё солнышко, мой мальчик, ты ждёшь меня в парке. Я лечу к тебе…
– Привет, – развалившись на скамейке, ты щёлкаешь семечки, смотришь куда-то сквозь меня. У тебя на ногах синие комнатные тапки. Тебе так удобно, и плевать ты хотел на мнение прохожих. И на моё мнение тебе плевать, или ты просто знаешь, что я люблю тебя вне зависимости от обуви, семечек, презрительной гримасы на лице – вне зависимости от всякого контекста. И ты плюёшься подсолнуховой скорлупой себе под ноги.
– Здравствуй, – я обожаю тебя любого: и такого равнодушного в домашних шортах и тапочках я тебя всё равно обожаю.
– А ты рада, что я позвонил, – ты не спрашиваешь, ты уверен в себе и довольно ухмыляешься.
Ты медленно подкуриваешь, затягиваешься, откидываешься на спинку скамейки, критично и слегка насмешливо рассматриваешь меня сквозь сигаретный дым. Я молчу и наивно улыбаюсь. Я не знаю, как вести себя с тобой. Когда ты рядом, я становлюсь очень глупой. Ты встаёшь, нескромно подтягиваешь шорты, щёлкая резинкой по своему упругому прессу. Ты не предлагаешь мне прогуляться, ты вообще ничего не говоришь, просто идёшь в глубину сквера. Я, как верная собачонка, тихонько ступаю за тобой. Мне кажется, ты вообще забыл про меня и идёшь через парк домой. Я дойду с тобой до подъезда, и перед моим лицом за тобой захлопнется дверь. Я, конечно, готова ждать тебя на скамейке всю ночь. Но это не правильно. И хотя мне тоже плевать на мнение прохожих, я поплетусь обратно. Для меня важно только то, что обо мне подумаешь ты. Но ты, видимо, обо мне совсем не думаешь…
***
«Жду на остановке», – ты снова хочешь меня увидеть. Я простужена, и сильно кашляю. Выпрыгиваю из-под пледа, разливая чай на диван. Любимый, дорогой, я лечу к тебе…
– Поехали, – ты мрачен и бледен, как принц Гамлет. Я не спрашиваю, куда мы едем, пусть хоть на край света, главное, что с тобой. Я украдкой рассматриваю твоё отражение в зеркале заднего вида – ты прекрасен: глубокие чёрные глаза, подвижные скулы, глянцево-серый галстук, тонкие жесткие губы. Как я тебя обожаю!
Мы останавливаемся у незнакомого подъезда. Ты выходишь, не подавая мне руки. Я снова молча иду за тобой, не решаясь напомнить тебе о своём присутствии. У меня высокая температура, если сейчас ты забудешь меня здесь – я не доеду до дома. Я лягу на обледеневшую скамейку, уткнусь заложенным носом в снег и буду ждать. Ты поднимаешься по ступенькам, звонишь в домофон, слегка киваешь мне, как бы приглашая войти. Я радуюсь – мне не придётся замерзать под окнами чужого дома.
– Я развожусь с женой, – неожиданно сообщаешь ты, когда мы уже стоим около чьей-то двери, – я сейчас познакомлю тебя со своей сестрой и её мужем.
Я не успеваю опомниться, твоя сестра открывает дверь. Она такая же, как ты, высокая и аристократично бледная, она осматривает меня твоим взглядом. Я становлюсь вдвойне глупее и почти теряю сознание от растерянности и от температуры.
От твоих родственников мы уезжаем за полночь на такси. Твой чёрный форд остаётся стоять у подъезда. Ты пьян. Ты смотришь на меня почти с ненавистью, и цинично ругаешься матом. Я так и не поняла, зачем мы ездили к твоей сестре, почему ты разводишься с женой, и для чего ты напился до беспамятства. Я выхожу вместе с тобой, у твоего подъезда. Ты, не прощаясь со мной, неровной походкой идёшь к двери, выкрикивая в чей-то адрес ругательства. Родной мой, как же тебе плохо! Я готова всё отдать, только бы ты был счастлив.
***
«Выходи», – ты снова краток. У меня день рождения, ты знаешь об этом, но вместо поздравлений ты зовёшь меня на улицу. У меня полон дом гостей. Мне даже было весело с ними. Но сейчас я безумно хочу бросить всех и бежать к тебе. У меня нет телефона – я не могу тебе ответить. Но уйти из дома прямо со своего праздника мне не позволяет воспитание. Я изнемогаю за столом, представляя, что ты ждёшь внизу. Ты не допускаешь даже мысли, что я не выйду. И я готова спрыгнуть к тебе с девятого этажа…
«Я всё ещё жду», – присылаешь ты второе сообщение. Ты всё ещё ждёшь, но уже недоволен. Ты сейчас уйдёшь, и я больше никогда тебя не увижу. Я схожу с ума. Я что-то вру гостям и мужу, хватаю пальто и бегу вниз. Только дождись меня, пожалуйста. Я уже лечу к тебе, любимый…
***
«Позвони», – ты хочешь меня услышать. Таксофон на углу не работает вторую неделю. Я снимаю с плиты недоваренный борщ, оставляю пятилетнего сына одного в квартире, и еду к маме. У мамы есть телефон.
– Привет, – говорю я в трубку дрожащим голосом, – это я.
– Привет, – твой голос звучит дружелюбно и даже нежно, – не звони мне больше, хорошо?
– Хорошо, – говорю я послушно и кладу трубку.
Я знала, что когда-нибудь это произойдёт. Я иду к окну. «Не звони мне больше», – я и так не звоню тебе никогда. Зачем ты так со мной? Тебе нравится меня мучить? Ты помирился с женой? Я не хочу без тебя жить.
Я открываю окно. Я лечу к тебе…
Ты по-прежнему отправляешь мне редкие сообщения. Ты никогда не подписываешься и не указываешь время встречи, потому что уверен, что кроме тебя я никого не жду. Потому что думаешь, что прибегу к тебе в любое время дня и ночи в любую географическую точку планеты. Потому что считаешь, что я всё ещё люблю тебя так, как никто никого никогда не любил. Потому что полагаешь, что я ещё есть. Ты не замечаешь моего отсутствия…
