Это самая правдивая история, из всех историй, придуманных мной.
Джунгли. Красивые, зелёные, по-настоящему зелёные, не опухшая от солнца степь, а сочная плотная и влажная зелень. Красота. Приятное мягкое солнце, тепло и жизнь. Жизнь вокруг, пение и щебетание птиц, мяуканье, крики, шипение, рычание дикой, почти девственной природы. Красота. Я всегда так хотел жить.
Однако вся эта красота меркнет при одном упоминании о том, что мы сейчас в самом центре далёкого от Родины Вьетнама. Зачем мы здесь? Мы хотим остановить эту «коммунистическую заразу», которая, как вирус, пытается внедрится во все органы и клеточки нашего организма под названием планета Земля. Верил ли я в это? Отчасти. Верил ли я в другую идею войны. Да, верил. Но об этом я никому и никогда не рассказывал. Зачем? Так проще.
Я был доброволец. Мой сержант твердил мне каждую минуту как это почётно добровольцем сражаться за свою страну. Сражаться? Вы серьёзно? Месяц «учебки», в которой меня обучали бить прикладом и колоть штыком. Ни одного слова, ни одного намёка на то, как выжить в этом зелёном, пропитанным влагой раю. Но я был доброволец. «Старики» смотрели на меня, они смотрели на меня как ни идиота, который принял ислам и пошёл молиться в христианскую церковь. Один из таких «стариков» однажды спросил зачем я здесь? Я ответил с гордостью в голосе: чтобы сражаться за свою страну. Тогда я спросил его зачем он здесь? Он ответил, что дома его ждёт обвинение в тройном убийстве и смертная казнь. После чего он закурил здоровенный «косяк» и ушёл. Так зачем я здесь?
Месяц моей добровольной службы прошёл безо всякого интереса. Ежедневные наряды и чистка оружия. В увольнительных пьянки и местные «красавицы». На трезвую голову с такими красавицами никто не стал бы флиртовать даже легонько. Этот месяц прошёл не как на войне за свою страну. Но месяц прошёл, и нашей роте выпала огромная честь вступить в бой. Вернее, перевезти из одного пункта в другой пункт провизию и обмундирование. Все это находилось в трёх грузовиках, которые должны были сопровождать два танка М551 «Шеридан».
Был очень волнительный для меня момент, когда я взгромоздился на броню танка. О, это ощущение мощи нашего вооружения, нашей брони. Фисташковый цвет, безусловно прекрасно маскировал в местных лесах, а сто пятидесяти миллиметровое орудие без проблем разносило в пух и прах все вражеские укрепления и бронетехнику.
Колонна так и не тронулась с места. Головной «Шеридан» по не понятным мне причинам отказывался ехать. Краем уха я услышал что-то о дерьмовой трансмиссии, дерьмовой броне и что-то о конструкторах. Поездка отложилась ещё на месяц.
Хотя я и был добровольцем, я был салагой. Чистка полов, уборка сортиров – это первоочередные наряды, которые давали салагам. Стать старослужащим, умелым бойцом и солдатом мне не светило. Мы торчали уже полгода на базе, просто торчали. Мы видели, как прилетают вертолёты из которых выгружают раненых и убитых. Трупы никто не видел, однако запах от обмотанных блестящей фольгой свёртков был невыносим.
Семь месяцев службы научили меня тщательно мыть полы, и расправляться с бочками из туалетов всего за два часа. Я был военнослужащим. Не солдатом своей страны, а военнослужащим своей страны. Потому что я служил «военным», а не своей стране. После семи месяцев нас перебрасывают. Я недоношенный ребёнок войны вступаю во взрослую жизнь. Ура нас перебрасывают! Нужно было кричать своим патриотичным эго. Не кричу, ведь я перегорел. Я перегорел защищать свою страну, потому что не так себе это представлял.
Нас забрасывают в район какой-то деревни, до такой степени нищей и убогой что хочется выть от вида. Худые жители, многие покалечены, из пищи только рис, и того нет в достатке. Грязная вода и орды насекомых. Здесь наш рубеж.
Сержант говорит, что я должен идти с ним и ещё с двенадцатью бойцами в разведку. Я радуюсь, как ребёнок.
Идёт дождь. Чёртов дождь, льёт в прямом смысле из ведра и льёт уже три часа. Я промок не просто насквозь, а до самых костей. Единственное что утешает дождь тёплый. По-настоящему, под ним не холодно. Я слышу крик сержанта, из-за шума падающей воды не могу расслышать что он кричит, и поэтому не могу понять, что происходит. Вдруг что-то сильно стукает мне в голову. Я чувствую, как падаю на спину и кажется теряю сознание.
Что произошло? Я не могу пошевелиться, вернее сказать не чувствую своего тела, но чувства у меня все обострены. Я никого не слышу, но слышу, как что-то тихонько пищит, или жужжит. Скорее видимо жужжит. Я помню, что взрывом меня отбросило на спину, вероятно контузило, оглушило и теперь моё сознание медленно возвращается. Слишком медленно. Мои товарищи по оружию скорее всего ведут бой. А я тут лежу на спине и отдыхаю! С чего я решил, что на спине? Спиной я не чувствую ни мягкое, ни твёрдое. Я просто чувствую. Чувствую, что? Не могу понять, что я чувствую. Тавтология.
Вспомнил свою школу, начальные классы. Нашего хулигана Билла Андерсона по прозвищу «Буч». Прозвище ему дали из-за того, что он был похож на пса, бульдога на двух ногах. Все третьеклассники его боялись. Ещё в нашем классе училась девочка. Как же её звали? Имя наотрез отказывалось всплывать в моём мозгу, также, как и лицо этой девочки. Точно знаю, что она была самая красивая в начальной школе. Кажется, после четвёртого класса её семья переехала куда-то. В какой-то другой город. Да точно, они переехали, потому что раньше она считалась девушкой Буча, а уже в четвёртом классе мы с Бучем были лучшие друзья.
Как мы с ним подружились? При каких-то невероятных обстоятельствах? Но на самом деле мы с ним просто на просто подрались, и я первый и единственный кто дал ему сдачи. Мне сейчас стало жутко интересен тот факт, что я вспоминаю такие события, однако предсобытия остаются тёмной стороной. Какое интересное слово – Предсобытия. Я никогда раньше его не слышал, и никогда раньше его не употреблял. Нужно его запомнить, чтобы говорить в рассказах. В тех рассказах, которые я буду рассказывать своим внукам о войне.
Я же на войне! Что такое происходит с моим организмом, отчего я не могу до сих пор очнуться? Я мыслю, значит в сознании. Значит уже пора очнуться! Хотя мысль она летит быстрее скорости света. И всё то, о чём я сейчас думаю заняло очень мало времени. Да, наверное, прошло секунд десять, не больше, а может и меньше. Сейчас док меня найдёт и всё будет в порядке. Я с избытком послужу своей Родине.
А какая она моя Родина? Тот самый маленький городок в Луизиане, или Университет штата Луизиана, в который я пытался поступить. Я хотел закончить медицинский колледж и помогать людям. Было это…? В каком году это было? Какой сейчас год? Кажется, 1969 год. Или 1968? Я запутался. Представляю, как чувствуют себя боксёры после тяжёлого нокаута. И как же звали ту самую красивую девочку в третьем классе?
