Отгуляли новогодние каникулы, и я поехал устраиваться на работу. Посмотрим, на сколько будет гостеприимен арматурно-изоляторный завод? С проходной позвонил Площику, но трубку никто не взял. Тогда позвонил в отдел кадров и сказал, что хочу устроиться на работу. Получил разрешение оформить пропуск.
В отделе кадров посмотрели мои документы.
– Где и кем вы хотите работать?
– Николай Семенович Площик приглашал мастером на участок станков с ЧПУ в инструментальный цех.
– Вакансия есть. Можем оформить, или вы будете ждать Площика?
– А что его ждать? Оформляйте.
Я написал заявление на имя Генерального директора, мне уже выдали направление на оформление постоянного пропуска, и тут появился озабоченный Площик.
– Извините, Николай Семенович, я звонил вам – никто не ответил. Чтобы времени не терять, пошел в отдел кадров. Пропуск получу, и я уже ваш.
Вихри враждебные и темные силы вдруг отразились на щекастом лице заместителя Генерального директора по кадрам:
– Извини, старик, тут не все ясно. Немножечко ты поторопился. Этот вопрос мне придется утрясти с Генеральным директором.
– А в чем собственно дело?
– Твои друзья из райкома звонили. Секретарь заводского комитета партии категорически против приема тебя на работу.
– Его-то корова чего замычала?
– Ну, ты так не говори… чревато.
Начинается! Ситуация стала похожа на кошмарный сон. И что теперь делать?
Неожиданно окатила волна странной эйфории. Железные щупальца партии! Они настигнут везде и раздавят. «Так тебе и надо! – это я про себя. – Нашел с кем тягаться! А ведь предупреждали же идиота, что и на луне достанут».
– Почему вы мне ничего не сказали? Мне теперь вас тоже считать своим врагом?
– Сядь и успокойся. Я как раз на твоей стороне. Но секретарь парткома это фигура. Я могу тебя сам принять, но наживу могучего врага – оно мне надо? Поэтому мы сейчас неспеша пойдем к Владимиру Петровичу, и Осипов все решит. Ему-то похеру ваш райком… вместе с нашим парткомом. Так что не кипятись – просто чуть-чуть потерпи, и все будет, как мы хотим. Директора сейчас нет, но он с минуты на минуту подъедет. Мне сразу позвонят, как он подъедет, и мы с тобой всех опередим. Пошли со мной.
Он привел меня в свой кабинет. Усадил на стул, налил кипятка в чашку с пакетиком, сам уселся в кресло за стол и улыбнулся:
– Я призываю тебя не пороть горячку и не делать поспешных выводов.
– Наверное вы правы, – я глотнул чаю. – Но очень хотелось бы знать, как далеко достают щупальца партии.
Площик задумчиво покачивался в кресле.
– Ответ на этот вопрос даст нам Осипов.
– Если он мне откажет, значит старая гвардия КПСС по-прежнему всесильна – по фигу ей все перестройки.
– Можно сказать и так.
Я допил свой чай, поставил чашку на полочку.
– О чем молчишь? – спросил Площик.
– Думаю, куда податься, если не на АИЗ.
– Какие варианты?
– Полно по стране-то, но колодой на шее висит семья. Жена у меня очень уж неподъемная.
– Женщины, как кошки, к уюту привыкшие, – сказал Площик, и тут зазвонил телефон.
– Понял, спасибо, иду, – сказал он в трубку и мне. – Пойдем.
В приемной секретаря не было.
– Посиди, – буркнул Площик мне и вошел в кабинет Генерального директора, не прикрыв дверь.
Я присел и вдруг понял, что мне не хочется уходить с завода несолоно хлебавши. Уйти сейчас означало согнуться под давлением райкома. Мысль об этом наполняла тревожным ощущением душу.
Дверь Площик не закрыл с надеждой, что «Осипов В. П.» захочет взглянуть на меня, но тот не спешил лицезреть конфликтную личность, а спросил….
Я вдруг понял, что в открытую дверь очень слышимо доносятся голоса – прислушался и вот что услышал.
… – Понимаете, Владимир Петрович, очень настойчиво звонили из райкома Увельского, из горкома нашего, заводской партком на ушах… как бы чего не огрести…
– Мы кого принимаем на работу – партийного деятеля или инженера?
– Инженера.
– К нему, как к инженеру, есть претензии?
– Нету.
– Ну, так принимайте и не порите чепухи.
Вопрос решился, но Площик вышел совсем нерадостный.
Я это так понял – он бы очень хотел, чтобы Осипов мне отказал. Тогда бы его совесть была чиста передо мной, и волки партийные на него не щелкали зубами. Генеральному что – принял и забыл; он в Москву в министерства летает. А Площик, он по грешной уральской земле ногами ступает, ему партийные комы, ох как на тропке узенькой не нужны.
Я пытался поймать его бегающий взгляд. Хотел ему сказать, что не надо себе врать – всем угодить не получится. Но промолчал. А он сказал:
– Все слышал? Иди, оформляйся.
Слава Богу, я буду работать в цехе, где всему голова производственный план, и все разговоры о делах, а общество чиновников-задолизов – кошмарное прошлое. Чем дальше от Белых Домов и контор, тем меньше опасности эмоциональному здоровью. В конце концов, будем считать мой послужной список пополнился опытом работы в партийном аппарате и пойдем дальше.
На новый период жизни у меня будут совершенно другие планы. А пока приходиться констатировать, что тридцать два года жизни потрачено хоть не напрасно (два высших образования, опыт работы в Белом Доме, в газете и на заводе), но впустую – нет ни квартиры, ни машины, ни дачи, то есть ни одного из атрибутов социального успеха. Семья, слава Богу, есть, но качается и вот-вот рухнет. Так что, пора браться за ум и наверстывать свой, как говорит Тома, социум.
Выйдя из приемной директора, я облегченно вздохнул – все волнения и переживания унеслись прочь. Кризис миновал. Я попытался проанализировать его истоки.
Кто-то из райкома, вернее всего Мозжерин, как его официальная совесть, звонил на завод, а точнее в партком и еще в горком партии, который тоже продублировал его просьбу – не принимать меня на работу, как открытого врага партии.
Конечно же, Осипов чихать на них хотел, но судьба моя висела на волоске. И что-то будет еще, коли заводской партийный комитет коммунистов встречает в штыки – не стоит ждать от него благородства, а надо смотреть правде в лицо. Что они еще могут предпринять? – пока трудно понять. Но я обязательно, когда представится возможность, выражу свою исключительную «благодарность» истинным ленинцам Южноуральского арматурно-изоляторного завода – решительно, хотя в пределах цензуры. Типа, да будьте вы прокляты, упыри с вурдалаками!
Впрочем, сильно забегаю вперед. Скорее всего партократы завода по своим связям постараются доказать, что ко всем моим недостаткам следует отнести еще один – что я плохой инженер. Стоит задуматься, как тут быть. Знаю только, что трепетать в их присутствии я не буду. Но и на рожон не стоит лезть, ведь существует разница между боязнью и благоразумным поведением. Хотя, наверное, по информации райкома мое поведение более смахивает на проделки.
