Глава 1
Переезд на другую квартиру всегда считается вторым пожаром, как бы этого не хотел новосёл.
Павел Алексеевич Тарасов, отодрав телевизионный кабель от плинтусов, скрутил его и засунул в бумажный мешок. Затем он, подставив табурет к антресолям в коридоре и начал перебирать годами нетронутые разные вещи. Всё летело в хлам.
– Зачем выбрасываешь нужные вещи? – спросила внучка Катя, подняв с пола старые часы с кукушкой.
– Не будем захламлять новый дом, утилём, – ответил ей дед, скинув сверху вместе с пылью картонную коробку с бумагами. Пожелтевшая и деформированная временем старая коробка сразу развалилась и оттуда высыпалась кипа бумаг чертежей и черновиков институтской дипломной работы пропахшей затхлостью.
Катя стала собирать с пола бумаги, и складывать в кучу. Разгребая ворох ненужных бумаг, ей в руки попался фотоальбом. Она открыла первый лист альбома, на неё смотрел портрет маленького мальчика в пионерском галстуке.
– Дедушка, а это кто Павлик Морозов? – спросила она.
Дед с удивлением посмотрел на внучку:
– Ты откуда про Морозова знаешь? – и увидал в руках Кати открытый старый малинового цвета его альбом, о существование которого он давно забыл
– Передача по телевизору вчера была про него, – ответила Катя.
– Дай – ка я на него взгляну? Я ведь думал, что этого альбома в живых нет, а он вон, где отыскался, – обрадовался дед.
Он сел на табуретку и взял альбом в свои руки.
– Нет внучка, это не Павлик Морозов, а Павлик Тарасов, – ответил он ей, – это я в детстве.
– Как интересно дед, дай мне полистать его? – протянула девочка ручки к альбому.
– Занимайся пока своим делом, я посмотрю, потом тебе дам, – сказал ей дед.
Но Катю разобрало любопытство. Ей интересно было взглянуть на маленького дедушку. Она положила свою ручку на плечо деда и склонилась над старым альбомом, словно над самой любимой своей куклой.
Над фотографией была надпись. Павлику десять лет. День пионерии 1960 год.
Перелистывая поочерёдно страницы, он наткнулся на приклеенную коллективную фотографию третьего «А» класса вместе с учительницей Софьей Ивановной Гудковой и подпись двадцать второе апреля 1960 год. Это был памятный день, когда их класс принимали в пионеры. Тогда его мать, работая во Дворце культуры художественным руководителем, привела Павлика учиться играть в эстрадный оркестр на трубе, где он постигал азы этого инструмента с взрослыми музыкантами.
Софья Ивановна учительница старорежимных взглядов, ревностно и осуждающе относилась к тому, что Тарасов, пренебрёг школьным духовым оркестром, который несколько лет существовал в школе, а пошёл в чуждый для пролетариата буржуазный джаз. При удобном случае она всегда напоминала ему об этом.
Софья Ивановна все года ходила в одном и том – же черном платье, какие носили монашки. На плечах у неё постоянно находился платок или косынка тёмных тонов. В праздничные дни она на платье прикалывала камею с непонятным изображением. И от этого её облик казался властолюбивым, как у Вассы Железновой. И если бы вместо камеи у неё висел крест, то она бы обязательно преобразилась в игуменью из женского монастыря.
Гудкова была строгой и требовательной учительницей. Не терпела, когда на уроках отвлекались её ученики. Если заметит шептунов, ни слова не говоря, брала с классной доски тряпку и клала её на парту перед нарушителем, давая понять, что если услышит повторные переговоры, то заткнёт рот тряпкой. Тут же в классе наступала тишина. Софья Ивановна не допускала, когда её ученики занимались посторонними делами, она сразу давала команду: «Руки назад» и после этого все ученики, словно заключённые закладывали нехотя руки за спины. За плохое поведение и удовлетворительные оценки, полученные на уроках, она наказывала весь класс, отменяя уроки физкультуры и пения, заменяя их русским языком или математикой. Поэтому у неё никогда не было второгодников. Не было у неё и любимчиков. Для неё все ученики были равны. Она одинаково относилась к дочке дворника и к дочке директора завода.
На фотографии рядом с ней по одну сторону стоял Павел, – самый хулиганистый парень в классе, а по другую сторону Сашка Орехов, его первый помощник всех шалостей.
Софья Ивановна всегда на всех массовых мероприятиях держала их подле себя, боясь, чтобы эта парочка не выкинула очередную шалость.
Павел Алексеевич вспомнил, как Софья Ивановна, расхаживая по классу, говорила:
– Сегодня канун девяностолетия В. И. Ленину, я хочу вам дать напутствие на будущее.
Она кратко, но торжественно изложила об исторической роли Ленина в образовании пионерии, о символе галстука, и кто такой пионер Советского Союза.
Проходя мимо парт, она словно заученно одно и тоже твердила:
– Дети завтра у вас наступит незабываемый и знаменательный день. Вам повяжут пионерский галстук, и вы будете с этого момента маленькими строителями коммунизма. А это значит, что учёба поведение и ваши поступки должны быть безукоризненны, так завещал великий Ленин.
У Тарасова была персональная парта. Его Софья Ивановна, специально отсадила от трёх общих рядов, чтобы он не смотрел мечтательно в окна и не мешал другим ученикам получать пятёрки. Эта парта была установлена около окна параллельно со столом преподавателя, где он хорошо обозревался не только учителем, но и всем классом.
Заметив, что Павлик отвлечён, она тихим шагом подошла к его парте и произнесла:
– А тебе Тарасов, особенно надо подлечить твоё поведение и прекратить нас кормить нелепыми выдумками.
Павел Алексеевич с улыбкой вспомнил, какими изобретательными были его выдумки и проделки, в которые верили поначалу весь класс и учительница, а позже обман вскрывался, и его начинали прилюдно стыдить на школьной линейке. Особенно он опростоволосился с Сашкой Ореховым в день птиц. Всем мальчикам дали задание изготовить скворечники к птичьему празднику. Павлик и Сашка откладывали каждый день своё задание, а перед скворечным шествием бросились лазить по частным секторам, где сняли с вишен два птичьих домика, как после оказалось, что эти скворечники стояли во дворах Софьи Ивановны и однорукого учителя по истории Михаила Борисовича Нестерова. Тогда они сильно оконфузились, доказывая, что своими руками сделали жильё скворцам из старых досок.
В пятом классе, они сдали новую штангу в металлолом, которая была спрятана в складе с макулатурой. Пропажу в груде металлолома обнаружил преподаватель по физкультуре в этот же день. Их с Сашкой обвинили в подломе склада и воровстве школьного имущества. Обещали определить обоих в колонию, но на деле оказалось, что их просто попугали. Напомнили они о себе громко, когда наступил голодный 1963 год. Хлеб выдавали по карточкам в тот год. Поведение у Павла к тому времени улучшилось и родителей не так часто стали приглашать в школу. Когда у него, кто – то из знакомых спрашивал: «Как дела»? – он отвечал: «Скучно, но зато спокойно».
