Тонкий луч январского солнца протиснулся сквозь узкую полоску чистого стекла в замерзшем окне и уткнулся Ваське в лицо. Тот поморщился, задергал ресницами и открыл глаза. От яркого света мальчишка прищурился, затем оторвал голову от подушки и осмотрел комнату.
– Мама, ты дома? – спросил он заспанным голосом и широко до слез зевнул.
Не услышав ответ, крикнул что есть мочи:
– Мама!
В соседней комнате что-то упало на пол, и тут же послышался голос матери.
– Ах, зараза, такая! – воскликнула та.
– Мама, ты чего!
– Ну, что? – отозвалась та после небольшой паузы. – Чугун с водой из ухвата вывернулся.
– Мам, а какой сейчас год? – спросил Васька.
– Ты, что! Приснилось чего? – в свою очередь спросила Катерина. – Сороковой! Какой еще-то! Вот уж седьмой день пошел!
– Рождество что ли?
– А ты будто с угора свалился! Или потешаешься над матерью?
– Сегодня же Кольке день рождения, – не обращая внимания на ее слова, произнес Оманов.
– Ох, и, правда! А я совсем забыла! – всплеснула Катерина руками, подходя к сыну. – Давай подымайся! Хватит валяться. Поешь, так к Агафье Кольку своди. Живот ему посмотрит. Я договаривалась вчера с ней.
– Воскресенье же, – протянул Васька.
– То у тебя воскресенье. А, Третьяков твой еще два часа, как в кузню ушел.
– Грех в Рождество робить, – буркнул Васька.
– Тоже мне праведник нашелся! То нонешное Рождество. А наше в декабре было.
– Ваше уж давно на январь перешло, а вы все до Нового года его продолжаете отмечать.
– Тебя не спросили. Вставай давай.
– Ладно, ладно, чего сразу ворчать-то. Свожу, – проговорил Васька, присел и свесил ноги с ленивки.
Катерина взглянула на сына и, заметив на лице небольшой синяк, спросила:
– С кем опять чего не поделили?
– А-а, – махнул рукой тот и спрыгнул на пол. – Упал.
– Упал он, – проворчала Екатерина.
– Ну, мать, тебе все не так. Правду скажешь и то не веришь, – недовольно проговорил Васька.
– А ты правду часто ли говоришь-то, – в свою очередь заметила Оманова.
Сын чертыхнулся и отступил.
Подойдя к дому Чуровой, Васька увидел, что на крыльце приставлено1. Он уже собрался отвести Кольку обратно домой, как из хлева вышла жиличка Агафьи Мария Сальникова. Заметив ребят, она помахала рукой и пошла к ним навстречу.
– Здрасьте, тетка Мария, – произнес Васька, когда женщина подошла. – Бабки Агафьи нет что ли?
– Здравствуй, Вася, – ответила та, поправляя выпавшие из-под платка русые волосы. – Агафья видно в школу ушла. Собиралась к Пелагее сходить. Скоро придет. Можешь подождать. Или оставь Колю, а я сама его потом приведу. Мне все одно надо к Катерине.
– Ну, что? – Оманов взглянул на брата. – Останешься или со мной пойдешь?
Колька покачал головой и, шмыгнув носом, ухватил брата за руку.
– А у нас шаньги испеченные. С молочком, – Сальникова дотронулась до плеча мальчугана. – А, Коль? Оставайся.
В деревне знали, что женщине не хватает общения с детьми, и она рада малейшей возможности с ними побыть.
Но тот лишь сильнее сжал Васькину руку и прильнул к нему.
– Тот еще упрямец. Если чего не захочет, так хоть режь, делать не станет, – усмехнулся Оманов. – Ладно, тетка Мария. Мы пойдем бабке Агафье навстречу. Вместе и придем. Если разминемся, так скажешь ей, что приходили.
Они дошли до школы, но Чурову так и встретили. Потоптавшись у крыльца, Васька толкнул входную дверь и шагнул внутрь.
– Ну, что, пошли, поищем ее тут? – кивнул он Кольке и тот вбежал в сени следом за братом.
Оманов шел по коридору и поочередно открывал двери классов, пока в одном из них и не увидел бабку Чурову. Та сидела за партой и внимательно следила за тем, что пишет на доске учительница. Наконец, Пелагея положила мел и повернулась к старушке.
– Анисим засеял три гектара пашни, а Николай на один гектар больше? – удивилась Чурова. – Только у нас же таких нет. Сеня Трошкич тот больше всех сеет. И то не боле двух. Бывало и четыре, если не хворал. А тут аж четыре. Неправильная какая-то задачка у тебя.
– Я же, Агафья Анисимовна, в качестве примера привела, чтобы счет объяснить, – улыбнулась снисходительно Родионова. – Не нужно все так буквально принимать.
– Ну, коли для примера, тогда другое дело, – успокоилась Чурова.
– В следующий раз объясню, как десятки складывать. Там не сложно совсем. Но без этого никак.
– Чего?
– Числа, что больше десяти. Я все расскажу, не бойтесь. У вас все получится, – успокоила возрастную ученицу Пелагея.
– А мне них чего бояться? Не медведи же. Да я и медведей не особо побаиваюсь.
В этот момент Пелагея заметила Ваську и чуть смутившись, проговорила:
– А вот и мой любимый ученик пришел. Проходи Василий.
Васька стянул шапку и, сделав несколько шагов, остановился рядом с учительницей.
– Здрасьте, – почти не разжимая губ, произнес он. – Мы, вот, бабку Агафью ищем.
– Кто, то – мы? – повернувшись, спросила Чурова.
И только тут Васька обнаружил, что брата нет рядом. Он обернулся, но и там Кольки не было.
– Брата привел к тебе, а дома нет никого, – заметил он. – Тетка Мария одна.
– А где Колька-то? – поднимаясь из-за парты, снова спросила Агафья. – Что-то кроме тебя никого не вижу.
– Тут только что был, – протянул Васька. – Где-то, видать, приотстал. Схожу поищу.
В этот момент в приоткрытую дверь протиснулся Колька и громко крикнул:
– Здласьте всем!
– Ну, вот и он! – улыбнулась учительница. – Проходи, потеряшка.
– Ладно, пойдем мы. Катерине обещала дома быть, а и забыла про то совсем, – проговорила Чурова. – Завтра зайду, коли ты не против.
– Конечно, приходи, Агафья Анисимовна. – Все у тебя получится.
Когда вечером Катерина ненадолго ушла к соседке, Колька подошел к брату и потянул его за рукав.
– Ну, чего тебе опять! – устало проговорил Васька. – Видишь, я занят.
Тот не отступился и снова дернул брата за руку.
– А я тоже ученик, – бодро заметил Колька. – Я настоящий ученик.
– Ага, мученик, – рассмеялся Васька.
– Не велишь? – проглатывая букву «р», спросил мальчишка. – Не велишь? – удивился он.
И не дожидаясь ответа, Колька сорвался с места и убежал в соседнюю комнату. Спустя какое-то время мальчуган вернулся, держа в руке черную коробочку.
– Вот. Я – ученик! – упрямо заметил он и протянул ее Ваське.
– Что это? Ты где взял ее? – открывая коробку, спросил Оманов.
– В школе взял, – протянул Колька.
– Ты знаешь, что это!
– Каландашница, – голос у мальчугана дрогнул.
– Карандашница, – передразнил Васька. – Это готовальня! Тут циркуль со всякими запчастями хранится, а не карандаши! Ты зачем ее в школе-то взял? А? Вот мать узнает, попадет тебе на задницу!
