Я сидел на черном стуле в небольшом кабинете с выкрашенной белой краской стенами. Слева от меня был стол, на котором валялось много разных бумаг, пара карточек пациентов и стоял белый моноблок. Доктор изучал результаты моих анализов, а я, от скуки, изучал его. Ничего необычного, белый халат и старый свитер под ним, очки, мозоль на среднем пальце от ручки. За время, пока док перебирал мои документы я успел рассмотреть все вокруг и мне уже стало скучно. Часы показывали, что прошло всего 7 минут.
– У меня для вас плохие новости.
Доктор прервал тишину и посмотрел на меня поверх очков.
– Ваша болезнь на данный момент неизлечима. К тому же практически не изучена. Она похожа на рак, но…
После небольшой паузы он продолжил.
– Но я даже не могу понять, как именно она вас убивает.
Внутри все сжалось. Неизлечимая болезнь, которая медленно тебя пожирает. Приступы боли, которые раньше были редкостью сейчас стали еженедельным испытанием, а в дальнейшим они станут ежедневными.
– И сколько я еще протяну?
Я старался говорить ровно, но голос предательски дрожал. Доктор снял очки и закрыл глаза рукой.
– Дайте подумать.
Он потер ладонью лоб и пару раз тяжело вздохнул.
– Максимум, что я могу вам обещать – полтора года, дальше только под аппаратами. В таких случаях мы бессильны…
Я не стал его дослушивать. В голове была только одна мысль: год. Как в один год успеть сделать все то, что планировал на целую жизнь? Как продолжать жизнь, когда боль будет постоянно напоминать о себе.
– Спасибо, можно я пойду?
Не дожидаясь ответа, я встал со стула, и буквально вырвал документы из рук доктора.
– Конечно, я вас не держу, если у вас будут какие-то вопросы, звоните мне.
Он протянул небольшой пластиковой прямоугольник с номером клиники и внутренним номером врача.
– Обязательно. До свидания.
Я вышел из клиники. Морозный воздух колол лицо и нос. Снег под ногами мелодично хрустел с каждым моим шагом. Небольшой зимний ветерок слегка задувал под куртку, от чего становилось немного прохладно.
Впереди показалась остановка. Совершенно пустая прозрачная коробка с грязной лавочкой и небольшим табло на которое вывесили расписание.
«Интересно, хоть один автобус следует этому расписанию?»
Пронеслось у меня в голове при виде этого холодного одинокого места.
Садиться на скамейку не было никакого желания из-за грязи на ней и холода. Поэтому я встал за стеклянной стенкой, укрывшись от ветра и небольшого колючего снега. Надо бы сообщить маме и остальным о диагнозе, но делать это на морозе не хотелось, да и что-то внутри не собиралось никому рассказывать о своих проблемах.
Вдали показался автобус. Он медленно, никуда не спеша, подъезжал к остановке, покачиваясь каждый раз, когда наезжал на неровность дороги. Скрипнув, автобус затормозил у остановки и наклонившись открыл двери, будто приглашая путника зайти погреться.
Внутри было свободно. Из пассажиров только я, да пожилая женщина, сидящая рядом с кабиной водителя. Ехать предстояло долго. Какое-то время я просто смотрел в окно, будто находясь в трансе. Телефон тем временем лежал у меня в руке. Возможно, я бы так и просидел до своей остановки, но внезапное сообщение заставило меня взглянуть на экран.
«Ну, что сказал врач?»
Сообщение было от мамы и проигнорировать я его не мог. Машинально, не глядя, я нажал на иконку трубки. Послышались тихие долгие гудки.
– Алло. Алло?
Я поднес телефон к уху, все еще не мигая смотря прямо перед собой.
– Да мам.
– Так что врач сказал?
Голос у мамы был нервный. Она хотела знать ответ не меньше, чем я несколько часов назад.
– Неизлечимая болезнь. Жить осталось год-полтора.
В трубке повисла тишина. Всем нужно время, чтобы переварить такую новость, подготовиться к этому заранее невозможно. Вот я не торопил её.
– И что делать?
Её голос был на грани истерики, она из последних сил себя сдерживала.
– Доктор дал визитку, но мне как-то уже все равно.
– Не говори так, мы что-нибудь придумаем.
– Мам, давай дома поговорим, мне надо побыть в тишине.
– Ладно, ты скоро будешь?
– Через полчаса.
– Хорошо, жду.
Я нажал на красную кнопку и убрал телефон, переведя взгляд обратно на окно. Тяжело было смотреть на людей, спешащих на работу, на водителей машин, на дворников. Я видел их грустные лица и ненавидел за это. Для них понедельник, завал на работе, кредиты, ссоры дома – причина грустить. Они не задумываются, что у них еще ни один год жизни впереди, и даже у те, кто по каким-либо причинам не проживет дольше этого года, не знают об этом. Их проблемы лишь временные, легко решаемые трудности. А мне отвели год мучительного ожидания своей смерти.
С другой стороны, я понимал их. Они не виноваты. Никто из них не сталкивался лично с такой проблемой, иначе даже самая бедная и никчёмная жизнь, освобожденная от боли и оков смерти, приносила им огромную радость.
Мои мысли прервал звонок телефона. Я сначала погрешил на мать, думая, что она рассказала все моей девушке, и та теперь будет мне в слезах названивать. Но я ошибся, на экране высветился неизвестный номер.
– Да.
– Алло, это доктор, вы были у меня на приеме час назад.
– Вы что-то забыли мне сказать?
Внутри родилась маленькая надежда, что диагноз ошибочный и моя жизнь не закончится так рано. Однако тут же погибла.
– Я хотел бы предложить вам один эксперимент. У нас осталось одно место, если вы согласны, то я придержу его до вечера.
– Что за эксперимент?
Мне уже было все равно, что сделают с моим телом. Даже предложение эвтаназии казалось мне неплохим, когда я вспоминал свой последний приступ.
– Глубокая заморозка.
Тяжело выдохнув, сообщил доктор. Мне уже начало казаться, что у него самого проблемы с дыханием.
– Вас вылечат и разморозят, когда найдут способ устранить ваш недуг.
– У меня есть время подумать?
– Разумеется. Клиника работает до десяти вечера, но приходите не позже девяти.
– Тогда я позвоню вам через несколько часов. И еще один вопрос, сколько это будет стоить?
– Технология все еще в разработке, поэтому заранее вам скажу, что гарантий на успех нет, шансы примерно равны. Это бесплатно. Пока. Но если все пройдет удачно, цена за такую заморозку будет составлять миллионы. Но для вас, как участника эксперимента, бесплатно.
– Ладно, тогда до связи.
– Перезвоните мне на этот номер, как решите.
Оставшийся путь до дома я взвешивал все за и против. С одной стороны терять мне было нечего, с другой смерть в морозилке была не такой уж и заманчивой.
Автобус, скрипнув остановился. Механический мужской голос объявил мою остановку. Двери открылись, впуская в транспорт январский мороз. Знакомая улица приветствовала меня старыми панельными многоэтажками. В некоторых местах, потерявших свою облицовку и глядевшими на меня своими мертвыми черными глазами-окнами. Небо оставалось таким же серым и мрачным, как все в этом спальном районе.
