«Разного пазла части».
***
***
Вместо пролога.
В этот город не получилось влюбиться. Он был таким же безликим, серым, слегка нелепым, как и пять предыдущих, из которых пришлось уезжать.
Фасады зданий позапрошлого века, украшенные барельефами и винтажной лепниной, уродовали современные кичливые вывески – иногда неоновые, иногда глянцевые, но одинаково безвкусные. Отовсюду рядом с роскошью витражных высоток соседствовала нищета – покосившиеся домишки, хилые хрущевки, заброшенные детские площадки с облупившейся краской на скрипящих каруселях. Старики с протянутой рукой, сидящие прямо на земле, посреди оживленного проспекта. Стихийные рынки, разросшиеся, пустившие корни полосатых палаток прямо в основания архитектурных памятников: там торговали всем подряд, начиная от резиновых галош и заканчивая спелыми крымскими помидорами.
Неуютный город. Чужой.
Думаю, на просторах необъятной родины таких пристанищ – сотни, и все они, как братья-близнецы, вмещают в себя миллионы озабоченных делами, суетящихся людей, одетых в темные, невзрачные одежды. В такие города редко наведываются туристы, потому что там не на что смотреть. Эти селения предназначены для простой жизни, для всех ее неэстетических проявлений. Понадобилась мелочевка наподобие супер-клея, недорогого ножа взамен старенького затупившегося, теплых вязаных носков? Прекрасно, все это можно приобрести прямо по дороге домой (в буквальном смысле), не заезжая в специализированный магазин.
Здесь – в этом стане, небольшая горсть обитателей зарабатывает миллионы, а основная часть потуже затягивает пояса от аванса до получки. Все, как у всех. Как и везде.
Город-миллионник, с равнодушными ко всему жителями – если смотреть на массу, и чуткими, порой благородными людьми, если разглядывать каждого отдельно. Станица, где легко затеряться.
Последнее обстоятельство было мне только на руку.
Я не выделялась из толпы.
Шла себе, натянув на голову глубокий капюшон, как альтернативу зонту; сунув нос в горловину толстовки, и мысленно напевала простую песенку. Думы скакали непринужденно: от окружающей архитектуры и человеческого фактора, до насущных сложностей.
Мельком глянула на часы, и выяснилось, что до смены осталось всего несколько часов. Поход в ближайшую аптеку за блистером но-шпы внезапно превратился в маленькую экскурсию, где рассматривались дома, встречные прохожие. Поэтому, шаг пришлось ускорить, так как опаздывать я не любила, а путь на работу лежал неблизкий.
Придя домой, первым делом выпила таблетку – в последнее время от глубокого неудовлетворения жизнью, желудок бунтовал и напоминал о себе ноющей, раздражающей болью. Затем приняла душ на скорую руку и начала нехитрые сборы. По сути, я могла бы отправиться на службу так – в джинсах и теплой кофте, как ходила на улицу, но должность требовала укладки волос и аккуратного макияжа, поскольку первым требованием работодателя было выглядеть ухоженно. Оттого, взамен хипстерскому наряду, надела маленькое черное платье – как баланс нарисованному лицу.
Бросила взгляд на часы – время выезжать. В прихожей посмотрелась в зеркало, следуя за одной из дурацких примет. Там отражалась яркая, но кислая на вид физиономия.
Взяла ключи, вздохнула. Вышла.
Говоря по правде, желудку было от чего болеть: мне не нравился город, в который пришлось перебраться по необходимости, не нравилась подвернувшаяся работа. Жизнь вот такая – трусливая, не нравилась.
В тот непростой период, я сама себе до чертиков опостылела.
Так бывает, когда люди бегут от себя. Когда удирают прочь так, что пятки сверкают, а когда останавливаются на мгновение передохнуть, то с ужасом хватаются за голову. Поскольку замечают, что за время отчаянного бега, не сдвинулись в сторону ни на шаг.
Острое недовольство личностью случается, когда люди понимают, что убежать от себя можно только одним способом – пустив пулю в рот.
Со мной было именно так.
***
Эпизод первый.
Знакомство.
***
– Ты слишком красива для этой паршивой работы, – проверяя на глаз прозрачность коньячного снифтера, изрек Антон, – вот пошла бы в фотомодели, или еще куда-нибудь, где надо улыбаться – было бы понятно, но здесь, Славка, тебе точно не место.
– Хватит повторять это снова и снова, – я поморщилась, в неудовольствии посмотрев на бармена, и подумала, что сама знаю, где мне место, а где нет.
Профессию фотомодели терпеть не могла с самого детства, и слушать о ней было выше моих сил.
Антон был единственным приятелем среди здешней публики, поскольку имел не вполне традиционную сексуальную ориентацию (из его рассказов я поняла, что он «би», и сейчас встречается с какой-то супружеской парой широких взглядов). Он не заигрывал и не тянул в постель, не шипел за спиной всякие гадости, какие зачастую приходилось слышать от женщин-коллег. Я же, в свою очередь, хранила тайну и всячески развеивала зарождающиеся в коллективе слухи на его счет, буде такие случались. Да, информация о барменовых пристрастиях хранилась в секрете, потому как наше начальство всякую не традиционность остро презирало.
Стоит сказать, бармен своим брутальным видом походил на стопроцентного гетеросексуала, и мало кто подозревал о тех самый пятидесяти «левых» процентах. Представляю, как удивилась бы Ксения, (одна из здешних сотрудниц, кто посматривал на Антона с большим интересом) узнай, о чем бармен умалчивает. Мне тоже было немного обидно за женскую половину: теряем весьма интересного представителя: симпатичного, рослого, с громким басом и густой бородой. Кто знает, вдруг он окончательно выберет «ту сторону».
Любимой темой для болтовни у Антона являлась моя внешность, и жуткая, по его мнению, неуместность моего здесь труда. Каждая смена начиналась с нудежа, просьб найти работу поприличней, поскольку рано или поздно, но непременно, на мою бестолковую голову грянут неприятности. Какие именно могут случиться сложности, мы оба прекрасно понимали.
Трудились мы в частном загородном клубе, работающем исключительно для скрашивания досуга преуспевающих бизнесменов. Небольшая, но элитная резиденция как раз принадлежала одному из таких мужчин. То ли в карты ее выиграл, то ли на двадцать третье февраля подарил кто – не знаю.
Кое-что перестроив, набрав персонал и постановив регламент, хозяин отправился в кругосветный круиз, оставив управляющим своего дальнего родственника.
Территорию – акров пятьсот, окружал густой смешанный лес, и, выглянув из окна, даже поверить тяжело было, что в нескольких часах езды – стоит металлургический город. Настолько легко дышалось.
Но, если не отвлекаться на пейзажные красоты, работа была грязной.
Большинство из членов элитного клуба джентльменами отнюдь не являлись – богатели в непростые времена, надолго позабыв про рыцарство и самурайский кодекс чести. Потому, разное случалось – и дрались, и под стол заваливались иногда: от выпитого. От скушанного икали больше.
