1. Глава 1. Ясмина
– Дамир, нельзя кидаться кашей! – строго смотрю на сына.
Но этому озорнику хоть бы что. Глядит на меня блестящими карими глазками и хитро улыбается.
– Дамир, я не шучу, – повторяю с нажимом. – Мы не играем с кашей. Мы ее едим.
– Дамил хотет гулять! – он требовательно ударяет кулачком по пластиковой столешнице.
Господи… Ну что за характер? Властный, неуемный – весь в отца.
– Дамир пойдет гулять только после того, как позавтракает, – отрезаю я. – И это не обсуждается!
Сын хохлится. Дует губки. Но я не собираюсь идти у него на поводу. Он и так частенько вьет из меня веревки, но тут я непременно настою на своем. А то ишь, раскомандовался.
– Бери ложку и ешь, – я придвигаю к нему прибор. – Каша вкусная.
Дамир вздыхает. Понимает, что этот бой проигран. Берет ложку и нехотя втыкает ее в овсянку.
Удовлетворенно кивнув, отхожу от его столика и возвращаюсь к завариванию чая. Насыпаю во френч-пресс любимый молочный улун и заливаю его кипятком.
На кухне фоном тарахтит телевизор, и слуха внезапно касаются звуки знакомого имени. Беру в руки пульт и, сделав чуть громче, напрягаю внимание.
«Сегодня из-под стражи условно-досрочно освобожден известный предприниматель Эдгар Чаров. Напоминаем, что он был осужден по сто пятьдесят девятой статье уголовного кодекса за мошенничество в особо крупном размере…»
Голос диктора сообщает подробности дела, которое четыре года назад гремело на всю страну, но я уже не слушаю, целиком и полностью превращаясь в зрение. Ведь на экране прямо сейчас крупным планом показывают Чарова.
Он немного схуднул. Скулы обозначились чуть резче. Виски тронулись ранней сединой. Но в остальном Эдгар остался все тем же: красивым, породистым, уверенным в себе мужчиной.
Пробираясь к черной тонированной машине, которая, очевидно, ожидает его, Чаров отмахивается от толпящихся вокруг журналистов и не дает никаких комментариев. Суровый, серьезный, собранный. Смотрит строго перед собой. В карих глазах – глубокая усталость.
Эдгар скрывается за дверью автомобиля. Новостной репортаж переходит к другой теме. А я по-прежнему, словно завороженная, таращусь в телевизор. В душе разливается ядовитая тоска, а в глазах предательски щиплет. Будто я на палящее солнце смотрю.
Эдгар был моим мужем. Моей первой любовью и самым сокрушительным разочарованием. Девять лет мы прожили в счастливом браке, а затем вдруг выяснилась, что у него интрижка с секретаршей.
Я была раздавлена этой новостью, но тогда у нас даже не получилось нормально поговорить. Против Эдгара возбудили уголовное дело и взяли его под стражу. Я ни разу не навещала его в тюрьме. А зачем? Он предпочел мне другую женщину, с которой был знаком лишь несколько месяцев. Я решила, что вычеркну его из жизни и начну с чистого листа. Даже несмотря на нашего общего сына, который в тот момент рос у меня в животе и про которого Эдгар по сей день ничего не знает.
Нас развели в одностороннем порядке. По закону согласие Чарова не требовалось, ведь его осудили на срок, превышающий три года. Я получила свободу довольно легко, но вот душевного покоя не было и в помине.
После того, как Эдгар сел в тюрьму, я неделю валялась дома, не в силах оторвать голову от подушки. За нашей дочкой, Миланой, присматривала няня, а затем моя мама, приехавшая по случаю нашего с Чаровым развода. Я была разбита, раздавлена, убита горем.
Я знаю, что так нельзя говорить, но в тот момент мне правда не хотелось жить. Эдгар не просто был любимым мужчиной – он был смыслом. А когда жизнь бессмысленна, ее совсем не хочется продолжать…
Выйти из депрессии мне помогли регулярные сеансы у психолога, поддержка близких и осознание ответственности за жизнь сына, который развивался во мне.
Это было непросто, но примерно через полгода после болезненного развода я почувствовала, что вновь постепенно обретаю тягу к жизни. Я стала чаще выходить из дома. Посещала спектакли, музеи, кафе. Больше внимания начала уделять своей танцевальной студии.
А затем настало время рожать. Дамир появился на свет на тридцать восьмой неделе. Врачам не понравилась ЭКГ, и они отправили меня на экстренное кесарево сечение. До сих пор помню, как я волновалась и переживала, но, к счастью, опасения врачей не подтвердились. Бог даровал моему малышу отменное здоровье.
Первый год жизни Дамира прошел как в тумане. У меня было много помощников, но, несмотря на это, я адски уставала. Все-таки растить двух детей в одиночку – нелегкая задача. У меня накопился недосып, я сильно похудела, катастрофически начали лезть волосы…
И тогда в моей жизни появился Костя Свитинский. Бывший помощник Чарова по бизнесу и мой старый школьный друг.
Ну, то есть Костя и раньше присутствовал в моей судьбе, но минувшие два года наше общение носило поверхностный характер. Сначала я бурно страдала из-за развода, потом с головой погрузилась в материнство. Все это время он проявлял ко мне внимание, однако я лишь отмахивалась, мол, извини, но сейчас не до тебя.
И Костя ждал. Терпеливо ждал, пока я наконец оправлюсь от изнурительных жизненных испытаний.
А потом, спустя пару дней после того, как Дамиру исполнился годик, Свитинский повел меня в ресторан и неожиданно признался в любви. Сказал, что влюбился с первого взгляда, еще много лет назад, на школьной линейке, и тайно любил всю жизнь.
Я была удивлена, ошарашена и… в край измотана одиночеством. Поэтому, когда через несколько месяцев Костя внезапно сделал мне предложение руки и сердца, я взяла небольшую паузу на раздумья.
А затем ответила «да».
2. Глава 2. Ясмина
Наш с Костей брак кардинально отличается от семейной жизни с Чаровым. Прямо как небо и земля.
За Эдгара я вышла замуж по большой великой любви, которая, как мне тогда казалось, продлится всю оставшуюся жизни. В случае же с Костей бешеных эмоций не было. Зато был холодный расчет и четкое понимание, что в новом браке я буду чувствовать себя спокойной и защищенной. А в тот момент мне отчаянно этого не хватало.
Решение связать свою жизнь с Костей было тщательно взвешенным и трезвым. Я принимала его не сердцем, а головой. Свитинский был приятен мне внешне, обладал ровным незлобливым характером, неплохо зарабатывал. Мы были знакомы с самого детства, и в целом я прекрасно знала, чего от него ждать. А еще Костя с неимоверным теплом относился к моим детям, и этот фактор в конечном итоге стал для меня решающим.
Конечно, на момент нашей свадьбы девятилетняя Милана прекрасно знала, что Костя ей не отец. А вот годовалый несмышленыш Дамир воспринимал Свитинского как родительскую фигуру. И через какое-то время даже стал звать его папой.
Я не препятствовала такому раскладу. Даже наоборот, радовалась, что у сына и нового мужа налажен контакт. В конце концов, биологический отец Дамира был далеко и не догадывался о его существовании, а мальчику, как ни крути, нужен мужской пример рядом.
