Держу одной рукой Даню, второй чемодан. Напоследок оглядываю шикарную квартиру, вспоминаю его слова.
«Я впахиваю, как проклятый. Ради вас. Для тебя и сына! Чтобы вы ни в чём не нуждались.»
Вранье! Наглое, лживое! Всё делал для себя любимого. Взлетел так высоко, что мы с сыном его и не видим. Реклама, вечеринки, соцсети. Успешные франшизы. Он весь там, в работе звездного мальчика, блистает в свете софитов. И я терпела, ждала, что переболеет звездной болезнью. Но всякому терпению приходит конец. Мы дошли до той самой точки. Точки невозврата.
Хочу уйти, до появления Никиты. Не могу видеть его. Боль прожигает всё изнутри.
Не успеваю.
Дверь распахивается в тот самый момент, когда берусь за ручку.
– Куда собралась, Агния? – снимает брендовые кроссовки, ставит на пол пакет из дорого магазина игрушек и перемещает очки на голову. Ведет себя как обычно. Словно ничего не случилось. А на красивом лице ни грамма раскаянья.
– Ухожу, разве не понятно? – крепче сжимаю руку сына. – Неужели ты думал, я останусь, после того, что видела своими глазами! – жду, что сейчас упадет в ноги, будет молить о прощении, шептать ласковые слова.
Я ко всему этому готова. Выдержу. Не прогнусь.
Но реальность бьет сильнее.
– Иди, – равнодушно пожимает плечами. – А мой сын остается со мной. Смотри, что у меня есть, Дань, – Никита достает из пакета радиоуправляемый джип и передает сыну пульт. – Нравится? – глаза сына загораются.
– Тот самый, что я просил у мамы, а она не купила?! – Даня вырывает свою руку из моей. Бежит к отцу. Тот поднимает в воздух нашего четырёхлетнего ребенка, Даня крепко обнимает отца за шею, а некогда нелюбимый муж, смотрит на меня взглядом: «Вот видишь! Это мой сын!»
Меня выворачивает наизнанку. Рвет на части. Думала что уже не может быть больнее? Ошибалась.
Он покупает расположение нашего ребенка подарками. Я не хочу, чтобы мой сын однажды стал избалованным мажором.
Обнимаю себя руками, чувствую предательство со всех сторон. Сын больше любит отца.
– Ну все, беги к себе в комнату, – опускает его, ворошит модную прическу.
Я больше не могу держать себя в руках. Мой вспыльчивый характер берет верх.
– Ненавижу! – шиплю, как только сын скрывается в комнате. Барабаню его по груди. Я в шаге от того, чтобы убить неблаговерного.
– Я всё равно подам на развод! Не прощу тебе измены!
– И оставишь ребенка без матери?
– Не дождешься! Суд всегда на стороне матери.
– Не в твоем случае. Я куплю любой суд, подключу все свои связи, но сына не отдам. Что ты можешь ему предложить? Угол в двухкомнатной квартире твоей матери?
– Мы с тобой так жили, и ничего.
– А мой сын не будет! Ну все! – примирительно говорит Никита. – Кончай дуться. Признаю. Я виноват. Я слишком сильно вжился в роль, увлекся Анжи. Больше этого не повторится, – имя известной актрисы, с которой я их и застала, вызывает новый приступ гнева. Толкаю мужа, он заворачивает мои руки назад.
– Ничего не изменилось. Будем жить, как раньше.
– Как раньше уже не будет. Ты предал меня, – смотрю в потолок. Меня душит обида, ревность. Оплела как анаконда и не вздохнуть. Но нельзя разреветься прямо у него на глазах. Нужно быть сильной! Не показывать как же больно.
Он упирается лбом в мой и нежно шепчет:
– Огонёк, – так он называл меня с самого детства. А сейчас милое прозвище, произнесенное им, кажется кощунством. Того доброго, любящего Никиты, который разгружал по ночам вагоны, чтобы купить мне подарок на день рождения – больше нет. Передо мной популярный актер: Ник Звездный. Слава, деньги, вскружили ему голову.
Мой дядя говорил, что только очень сильный духом человек сможет пройти испытание деньгами.
Пять лет назад он пытался поставить на нас такой эксперимент.
Пять лет назад. Свадьба
В окно нашего общежития, смотрю как Никита проходит квест «доберись до невесты», и смеюсь.
Тамада заставила его танцевать на тазике. Искать среди отпечатков губ мои. А он уже на грани. Играет то и дело желваками, кулаки напрягаются, отчего синие рисунки оживают. Пулей он залетает в квартиру секунду смотрит на меня восхищенным, граничащим с обожанием взглядом.
На мне платье взятое в прокате, но очень красивое. Над прической все утро корпела подружка Юля. Я знаю, что я красотка, но так хотела, чтобы Ник оценил.
– Стой! – кричит тамада! – Еще конкурсы!
Никита тут же оживает. Под моё «ой», взлетаю вверх и обхватываю накаченную шею.
– А теперь, Огонек, быстро в ЗАГС, пока эти изверги нас не догнали и не заставили танцевать меня как дрессированного мишку.
Он легко бежит по ступенькам, сжимая меня как самую дорогую ношу.
– Я похищаю невесту, – говорит он, прежде чем сесть в свою «четырку», купленную на первый гонорар.
Друзья и родные садятся в автобус, снятый отчимом на день.
– А ты, оказывается отличный танцор, – вожу по лысой голове, наслаждаясь каким опасным блеском загораются голубые глаза.
– Ты поëрничай мне тут! Чувствую себя полным дебилом.
– А что ты мне сделаешь? – заигрывающе улыбаюсь, беру его на слабо.
– Смотри, сама виновата! – он сворачивает на обочину и перетаскивает к себе на колени. – Я путаюсь в белоснежных юбках. Обхватывает меня за талию, прижимает к паху.
– Сейчас ты станцуешь на мне.
– Ник! – хохочу я, когда он начинает покусывать меня за ушко, задирая юбки. – Мы же опоздаем!
Он замолкает, осторожно убирая рыжую прядку-спиральку с лица.
– Люблю тебя, мой Огонёк.
– И я тебя.
Он нежно целует меня. А я, забыв про помаду, отвечаю прижимаясь к сильной груди.
На регистрации свечусь ярче, чем звезда созвездия Большого Пса Сириус. Я знаю, что это мой мужчина. Ни капли не сомневаюсь, что мы будем счастливы.
Отпраздновать решили в актовом зале нашей школе. Самый дешевый доступный нам вариант. Сидим в обнимку во главе столов, расставленных буквой «п».
Никиту зовут на улицу друзья по спортивному клубу, а ко мне подсаживается подруга Юля.
– Что это ты весь день пьешь только сок? – подозрительно косится на меня.
– Не хочу напиваться. Брачная ночь ведь впереди, да и Никита, как спортсмен не пьет.
– Ой, Ая. Не нравится мне, что ты выбрала его. Он меня пугает. Мороз по коже. Такого встретишь в подворотне и Богу душу отдашь.
– Для меня – он самый красивый, – пожимаю плечами.
– А жить на что будете?
– Он станет великим актером, а я фотографом неплохо получаю.
– Ты серьезно? Ну окей. Сняли его пару раз в ролях второго плана. И всё! Таких камера не любит.
– Каких «таких»? – закипаю я. Никому не позволю плохо отзываться о моем Никите, пусть даже лучшей подруге.
– Таких! Татуированных качков. Им этого, из Титаника подавай. Смазливые красавчики нужны.
– Ой, не гони, Юль! А как же этот, «Скала»? Режиссер говорит, что Ник очень похож него. И бруталов зрители тоже любят.
