Я представляю. И я знаю, что у такой жизни есть свои правила. Свои «нельзя» и «нужно». Ради «Рая» ты должен, обязан безукоризненно соблюдать законы. Я – последствие нарушения этих правил.
Такая жизнь, такой “Рай” называется – Рейланд.
И 19 лет назад мои родители были изгнаны за нарушение 2-го закона: Не роди.
Рейланд занимает больше половины Земного шара. Изгои же живут в старых развалинах. Мы обустроились, сделали надёжное укрытие в самой отдалённой точке Земли. Но не как иначе, за пределами Рейланде находиться не безопасно, так как 1-е правило, при нарушении которого человек становится изгоем, гласит: Не убей.
Итак, на этом я заканчиваю свой доклад. Всем спасибо. Если у вас остались вопросы, то можете задать мне их сегодня во время застолья.”
Я закрыла свой дневник. Улыбнулась, поклонилась и вышла из зала.
– Ты сегодня была на высоте! Маленькие зрители даже не обмолвились и словом во время твоей речи, – сказал Райан.
– Спасибо, завтра предстоит выступать перед взрослой аудиторией, перед незнакомцами, которые пополнят наши ряды.
– Не волнуйся, у тебя все получится!
– Ты готов? Думаю, мы пойдем завтра в ночь.
Его лицо омрачилось.
– Я не могу больше врать твоим родителям. Да и…
– Эй, врать и не придётся, я всё придумала.
– Но группа В, что вышла в понедельник так и не вернулась, а сегодня уже четверг. Так долго они ещё не задерживались.
– Слушай, завтра я проведу семинар, и мы вечером отправимся до ближайших больниц.
Он лишь посмотрел на меня своим изнуренным взглядом и спросил – Ты уверенна?
В ответ я с улыбкой кивнула.
– Завтра! – смотря в глаза Райану, со серьезным видом произнесла я и направилась в сторону дома.
На крыльце дома я застала задумчивого, уставшего папу. Он сидел в кресле, потирая руками виски. Он смотрел в одну точку, что так явно говорило о безнадежности в его мыслях. И кажется, погружаясь в свои раздумья, папа даже не замечал моего недавнего присутствия.
– Как мама? – спросила я.
– Лучше, – он произнес это радостно, пытаясь сдержать слёзы и отчаяние – Конечно, лучше, по-другому и быть не может. – повторял папа так, словно пытался убедить себя самого.
– Папа, – я присела к нему, как к ребенку и обняла его, – тебе следует отдохнуть, я посмотрю за мамой.
– Нет, нет. Она только уснула, не стоит ее будить.
Беспомощность поглотила меня. Я не знала, как помочь своим самым близким людям.
– Пап, мы с Райаном завтра пойдём до больницы, которая на Уолл-Стрит 48.
Он посмотрел на меня и замер в раздумьях, вновь. От этого вопроса совесть будто пилила меня, я понимала, что пользуюсь папиным положением, но это давало мне огромное преимущество.
– Я сам пойду, там не безопасно! – грозный голос вырвался из его уст.
Видя не одобряющий папин взгляд, я посмотрела ему в глаза и добавила,
– Хорошо, а если я пойду не в больницу, а до ближайшей аптеки.
– Что в километре отсюда?
– Да.
– Нет. Это решение окончательно.
В своих словах папа был непоколебим, поэтому спорить было бесполезно.
– Посиди с мамой, я приготовлю ужин, – сказал он и направился на кухню.
Когда я вошла в комнату, мама уже не спала.
– Мам, – с улыбкой произнесла я, – Как ты?
Она лежала в кровати, бледная, слабая. Её движения были словно замедленны. Она повернула голову в мою сторону и произнесла, тихо с явной хрипотой,
– Привет, – её лицо скрасила радость.
– Мама, – я присела на кровать и взяла её за руку, моя улыбка сменилась растерянностью и чуть ли не со слезами сказала я:
– Мама, будь с нами, пожалуйста.
– Солнце моё, – она провела рукой по моему лицу, – Куда же я денусь? Я всегда буду с вами.
– Я люблю тебя, – произнесла я.
– Я тоже, я…
Не успела она договорить, как её лицо сморщилось от боли.
– Укол, дорогая, укол, – вскрикнула она, показывая на комод рядом с кроватью.
– Папа! – что есть мочи закричала я.
Ничего не последовало в ответ, я резко кинулась к комоду. Ужас поразил меня. Всего два укола осталось.
– Но, я не…
– Ставь! – громко сказала мама, еще больше скрючившись от боли.
Я трясущимися руками заполнила шприц какой-то бесцветной жидкостью, стоящей рядом со шприцами и будучи единственным препаратом в этом отсеке комода. Я поднесла укол к маминой руке.
– Видишь вену? – испуганно спросила она.
В ответ я кивнула.
– Давай, – сказала тихо мама, пытаясь подавить в себе новую волну жуткой боли.
Я зажала одной рукой её худую ручку и медленно, постепенно начала протыкать синюю, всю в синяках от уколов, кожу. Мама дернулась, и я промахнулась. Увидев страх и смятение в моих глазах, она спокойно сказала:
– Ничего страшного, достань и попробуй ещё раз.
Мама прикусила своё одеяло зубами. Я, наконец-то, попала в вену и начала вводить эту жижу. Постепенно шприц опустел. Я видела, как маме становилось легче. Поставив этот злосчастный укол, от радости я искренне рассмеялась. Это была минутка счастья и некого удовлетворения. Мама посмотрела на меня и тоже улыбнулась.
Папа пришёл позже уже с тарелкой воды, в которой плавали несчастные маленькие скукоженные дольки морковки и чуть больших размеров нарезанная картошка. Все это имело название "Суп".
– Я накормлю маму, прогуляйся перед сном, тебя ждёт Райан.
Я взглянула на маму в ожидании одобрения.
Она кивнула ответ. Я вышла из спальни и направилась к выходу.
Райан сидел на диване в прихожей.
– Рай, ты был на собрании?
– Да, – печально начал он, – Запасов продуктов совсем мало, ближайшие магазины и другие заведения, бывшие в использовании, опустошены. Все ресурсы около нас израсходованы. Земля не пригодна боле, не плодоносит – продолжал говорить он серьёзно.
– Но, – я села на стул рядом с Райаном. В моей голове то и дело одна мысль сменялась другой.
– Речь идёт о переезде.
– Нет, – я прижала ладонь ко лбу и сказала, – Это дурные вести.
– Мы идём завтра? – он произнес это так громко, что я побелела, от ужаса, что мои родители могли слышать это.
– Не-е-ет! – так же громко и протяжно сказала я. Я напрягла скулы и всю злость направила в глаза Райана. Вдобавок одной рукой я указала на дверь, а палец второй руки приложила к губам, изображая жест молчания.
– Ты же не хотела врать? – выйдя на улицу, в недоумении спросил он.
– До сих пор не хочу, но…– я посмотрела в сторону дома и продолжила, – но меня не отпустят иначе… В общем, считай, что это необходимые меры.
– Может и не стоит, твой отец был на собрании, и он знает наше положение, он знает состояние твоей мамы.
– … почему меня не допускают на это ваше совещание?
– Тебе нет 21 года.
– Но у меня столько идей, а папа…папа он меня даже слушать не желает.
– Уже поздно…Но моя мама, она ждёт тебя.
