В темноте всё выглядит иначе.
Днём бальный зал «Рэйвенфолла» с его переливающимися витражами и высоким арочным потолком служил идеальным местом, чтобы рисовать здесь часами напролёт. По вечерам же наша семейная гостиница превращалась в минное поле из смеющихся постояльцев, дружелюбных местных и, насколько я могла судить, минимум одного оборотня рядом с фруктовым пуншем (судя по тому, как он налегал на кубики сырого мяса).
Я ничего не имела против толпы, если бы необходимость избегать в ней физических контактов не была настолько невыполнимой задачей. Незадолго до моего тринадцатилетия во мне пробудились психометрические силы – завуалированный способ сказать: «Поздравляем! Получи видения смерти!» В тот момент я как раз лавировала в толпе в погоне за нашим котом Максом, пока он не вытворил очередную шалость с кем-нибудь из гостей.
Сейчас же я пряталась за цветком в кадке.
Вы скажете, никому в голову не взбредёт податься в тёмный угол, оккупированный поющим плющом – сейчас шелестящим мелодией «Мерцай, мерцай, маленькая звёздочка» и пытающимся обернуть свои багровые лозы вокруг моей лодыжки, – и однако же, мне уже три раза пришлось уклоняться от забредших сюда гостей.
Правда, бальный зал «Рэйвенфолла» действительно был забит под завязку. На дворе стояла середина октября, и это означало, что до Самайна и главной вечеринки в году, которую организовывала моя семья, оставались считаные дни, хотя половина собравшихся здесь понятия не имели, что именно кельтские традиции Самайна легли в основу празднования Хэллоуина или что по этой же причине правильнее говорить «Сауин».
Но в городке Уик штата Орегон, где магия всегда на расстоянии вытянутой руки, Хэллоуин считается главным торжеством в году, а «Рэйвенфолл» – главным местом для его празднования. Наша вечеринка в честь Самайна в конце октября – это единственное время года, когда дом опускает магический барьер и открывает свои двери абсолютно для всех, начиная с местных ведьм и заканчивая живущими в лесу Холлоуторн шелки[1]. Разумеется, под прикрытием чар гламура. Потому что у приезжих должен быть повод для разговоров, а не для панического бегства из города.
Дом никогда не скупился на украшения, превращая белый каменный потолок двухэтажного зала в закручивающуюся галактику из пастельно-розовых, голубых и жёлтых звёзд. Блестящий туман собирался в углах и спускался вниз спиральными лентами.
Когда плющ переключился на мои волосы (что для кудрей категорическое «нет»), я перебежала вдоль стены за фуршетный стол, где в этот момент дом активно пытался впихнуть обескураженному посетителю ломтик тыквы, украшенный маленькими оранжевыми звёздочками из глазури. Интересно, как долго тот всматривался в воздух в поисках нитей, которых там нет? Местные магические существа давно перестали обращать на это внимание – дом был способен двигать любые неживые объекты внутри себя при условии, что они хотя бы раз его касались.
Я была на полпути к следующему укромному уголку за баром, когда заметила своих старших сестёр, разговаривающих с мистером и миссис Андраде рядом с балюстрадой лестницы на второй этаж. Они смеялись. Семейная пара владела приютом для животных в центре Уика – ну знаете, всякие кошки, собаки, карманный дракон для более магически продвинутых. Кара наверняка пользовалась телепатией, а её близняшка Роуз – эмпатией, чтобы развлекать своих собеседников. Местные, знающие об их способностях, часто старались скрыть свои мысли от Кары или эмоции от Роуз, чтобы проверить, смогут ли сёстры их «прочесть».
Меня кольнула зависть. Я бы тоже хотела забавлять местных или предсказывать судьбы, но, в отличие от остальных членов семьи, моя психометрия бесполезна. Когда я касаюсь кого-то, наблюдавшего смерть, я вижу всё как воспоминание этого человека. А вопросы из серии «А помнишь, как он тогда умер?» – не самый удачный способ расположить к себе собеседника.
В целом я привыкла к видениям. Когда вся твоя родня – экстрасенсы, кровь и чудовища становятся неизменными атрибутами твоей жизни, особенно в Уике. Но порой я касаюсь кого-нибудь, кто наблюдал по-настоящему ужасную смерть, и после неделями не могу выбросить это из головы, кошмары не дают мне спать по ночам, сколько бы лаванды бабушка ни прятала под мою подушку.
Поэтому сегодня я была твёрдо намерена держаться своего плющевого угла. Но мои планы пошли под Максов хвост.
Близнецы заметили меня и, попрощавшись с супругами Андраде, нагнали у стены.
– Опять ищешь лёгкие пути, Анна? – спросила Кара, как всегда старающаяся меня задеть.
– Ты боишься? – В отличие от неё, Роуз всегда само сопереживание и доброта. Конечно, с её способностью чувствовать чужие эмоции ей достаточно одного взгляда на меня, чтобы получить ответ на свой вопрос.
Они на пять лет меня старше и заметно выше, а сейчас в своих переливающихся серебристых платьях и туфлях на шпильках в тон они нависали надо мной как небоскрёбы. Сёстры понимающе переглянулись, и мне ужасно захотелось познакомить их красивые платья с поющим плющом. Они очень разные, насколько это вообще возможно с разнояйцовыми близнецами, начиная с их способностей и заканчивая характерами, но они всегда знают, что у другой на уме. И это не беря в расчёт нечестное преимущество Кары.
– Вы прекрасно знаете, что я не могу пойти в глубь зала, – проворчала я, сунув руки в карманы платья. Кара всегда говорила, что карманы на платье – это безвкусица и упущенная возможность захватить с собой милую сумочку, но других я не ношу. А вдруг я найду в лесу горсть пыльцы фей? Мне что, повсюду таскать с собой сумочку?
– Нельзя быть настолько неуверенной в себе. – Роуз рассеянно закрутила на пальце рыжую прядь. – Не прячься от своих сил, Анна. Прими их как данность.
