Совершенный человек померещился мне,
Он во всём увидит суть и рождён в глубине,
Правду ждёт без разноцветных очков.
Если в мире нет тепла, он не ищет богов,
Он не греется у жерла астральных миров,
В своём сердце он огонь разведёт.
Он давно уже не верит в тот разум толпы,
Но царей не призывает и не сходит с тропы.
Тот свободу ценит, кто к ней готов.
Он творит свою мораль, независимый путь,
Но людей не отвергает, не боится ничуть,
И одиночество не в тягость ему.
Не бежит от всех желаний он жалкой земли,
Его дух не обмелеет – это море вдали.
Тот спокоен, кто несёт в себе мир.
Стать героем может он невзначай, без наград,
От других не требуя встать в отважный свой ряд,
Знает: каждому даётся своё.
Он чувствительный прибор для свободы, добра,
Знает, где необходимость, где менять всё пора.
Видит ложь, его нельзя обмануть.
Разум – помощь, только в сердце есть путь.
Совершенный человек померещился мне…
Снег весенний в садах опустился – то вишня цветет белокуро,
Вот и в каждом дворе нарядилась цветная сирень,
Май вдохнул в это лето тепло, наслаждаясь своей режиссурой,
Мы шагаем по лестнице-бездне – другая ступень.
Я иду по дороге один, как всегда, и в лучах предзакатных,
Я не вижу ни смерти, ни боли, ни даже тоски,
Голубые глаза-небеса побледнели давно, улыбаясь приятно,
Возрождают умершую юность те сочного духа глотки.
Однажды я забрёл, как – сам не знаю,
В безлюдный переулок. Капал дождь.
Осенний дух и сумерки бросали
На город хмурый колдовскую дрожь.
Среди жилых домов, огней уютных
Вдруг непростую лавку рассмотрел.
Я заглянул в тот магазинчик чудный,
Где вывеска та «истина» желтела.
Внутри старик сидел седой, угрюмый
И, глядя на меня, вздохнув, сказал:
«Ну выбирай, смотри. Или раздумал?
Любую правду я тебе продам».
Я ближе подошёл ещё к витрине.
Товара было много – выбирай.
Идеи все простые на вершине,
В одеждах времени, чтоб потеплее спать.
Чтоб быть таким как все, не отличаться.
А вдруг смеяться будут и шутить,
И хуже может быть – станут бояться,
А значит, могут хаять и клеймить.
Немного опустил свои глаза я
И там увидел правды старины.
Стояли они так, не признаваясь,
Что все давно уже побеждены.
Но мстительных богов в летах придание
Пронизывало эру сего дня,
И видел я народа придыхание,
Когда останки склепы шевелят.
Спросил у продавца вдруг раздражённо:
«А что ещё ты можешь предложить?
Идея мне нужна новорождённая,
Я стану её будущим растить.
Впитает она всё, что осознал я,
Во что проник и без чего никак…
И побредёт по миру как скиталец,
Впустую тускло освещая мрак».
«Ну что ж, – сказал старик, – найдём и это.
Но расплатиться сможешь ты со мной?»
И, не дождавшись моего ответа,
Пошёл в чулан, качая головой.
А я схватил рукой в своём кармане
Всю плесневую мелочь – всё что есть —
И улыбнулся криво этой дани,
Надеясь глупо, что мне повезёт.
А продавец пришёл, товар разложил
