Сентябрь в этом году выдался на удивление тёплым. Как будто бы август забыл, что его время вышло и по инерции продолжался, одаривая город лучами горячего солнца, лёгким тёплым ветерком и шумом не желтеющей и лишь слегка увядшей листвы. По утрам и ближе к ночи, конечно, осень напоминала нерадивому августу, что пора бы уже уступить место своему брату-сентябрю, снижая температуру термометров до низких цифр и укрывая городские улицы тусклой прохладной дымкой. Однако большую часть суток погода была неунывающей и беспечной, как первокурсник, закрывший сессию на «отлично».
В один из особо жарких дней сентября Андрей без чёткой цели блуждал по дворам малознакомого района, плотно забитого свежими, только отстроенными многоэтажками. Как он здесь оказался, история умалчивает, но этот факт, в принципе, и неважен. Солнце медленно сползало к закату, однако жарило ещё добротно – длинные волосы Андрея, которые тот забыл собрать в хвост, прилипали к его покрытому испариной широкому лбу. Кожаную куртку, которая неоднократно спасала парня от сквозняков и холодов, но была совершенно бесполезной в столь горячее время, Андрей нес в руках, перехватывая её из одной потеющей ладони в другую.
Думая о том, хватит ли у него денег, чтобы зайти в близлежащий ларёк за охлаждённой газировкой, Андрей вдруг приостановился и напряг слух. До него донеслись жалобные повизгивания и собачий скулёж, раздавшиеся с детской площадки по соседству. Андрей резво помчался на звук, и спустя пару минут увидел возмутительную картину: четверо мальчишек лет семи-восьми бросались камнями и обломками кирпича в иссохшую, со всклоченной грязно-серой шерстью, дворнягу, что жалобно повизгивала от каждого удачного попадания. Убежать от хулиганов бедная псина не могла из-за того, что её шея была неоднократно обмотана шпагатом, привязанного к трубе турника. Периодически из компании детей выбегал пухлый паренёк в красных шортах, выглядевший старше своих товарищей, и поколачивал скулящую дворнягу по спине и голове вовсе не игрушечной деревянной дубинкой.
Зрелище, открывшееся Андрею, мигом взбудоражило его сознание. В гневе он побежал к детям, яростно выкрикивая на ходу:
– Что ж вы творите, мерзавцы?! А ну пошли прочь!
Увидев перед собой разъярённого волосатого парня в чёрном, буквально метающего взглядом молнии, хулиганы побросали камни и кинулись врассыпную. Андрей всё же успел схватить за майку пухлого главаря в красных шортах и резко потянул его на себя. Послышался хруст и ткань разошлась, обнажив плечо и спину хулигана. Андрея, однако, это не остановило. Он замахнулся и отвесил пухлому мальчугану добротную оплеуху, разнесшуюся громким хлопком по окружающей территории.
– Нравится тебе боль, гадёныш? Почувствуй себя на месте этой собаки! Хорошо будет, если я по тебе сейчас пройдусь этой дубинкой, а?! – в гневе прокричал Андрей, отталкивая от себя мальчика. Недавно колотивший беспомощное существо паренёк вмиг побагровел и залился крокодильими слезами, сопровождая их противным девчачьим рыданием и судорожными всхлипами.
Всё ещё яростно сжимая кулаки, Андрей повернулся к побитой дворняжке, которая в изнеможении лежала, вытянув лапы, и пугливо глядела на него большими чёрными глазами. Едва Андрей приблизился к собаке, та заскулила и попыталась отползти, боясь, что её снова начнут бить.
– Тихо, милая, тихо. Я тебя не обижу. Я тебе помогу, – стал ласково приговаривать Андрей, медленно приближаясь к собаке.
Мгновение спустя его ладонь опустилась псу на загривок и стала легонько поглаживать свалявшуюся шерсть, отыскивая узел на обёрнутой несколько раз вокруг собачьей шеи шпагатной петле. После парочки неудачных попыток Андрею удалось ослабить удавку, а после и вовсе снять её, освободив тем самым пострадавшую дворняжку. Поглаживая бедное животное и думая, куда бы его приютить, Андрей услышал за спиной грузный топот и гневные ругательства. Обернувшись, он увидел, как к нему стремительно несётся довольно анекдотичная компания. Впереди бежал, переваливаясь с ноги на ногу, шарообразный набычившийся мужик с головой, переходящей в грудь, а за ним, цокая каблуками, семенила долговязая короткостриженая блондинка средних лет. За собой она тащила заплаканного, с размазанными по лицу соплями мальца в красных шортах, который, судя по всему, приходился сыном ей и шарообразному мужику. Успокаивающе погладив собаку, Андрей выпрямился и спокойно посмотрел на возмущенную чету.
– ТЫ! Охренел? – сходу заорал мужик, с трудом останавливаясь в метре от Андрея. Его большое потное лицо приобрело багровый оттенок, подобно тому, как несколькими минутами ранее лицо его сына. Однако плакать, подобно сыну, мужик не собирался. Он лишь глубоко дышал, оттопырив нижнюю губу, и бешено вращал глазными яблоками, не фокусируя взгляд ни на чем конкретном.
Его долговязая сухопарая жена выглядывала из-за мощной спины и скалилась на Андрея, одаривая его неординарную внешность неприязненным взглядом.
– В чём дело, уважаемые? – ровным голосом спросил Андрей. Он устремил взгляд прямо в бегающие глазки своего оппонента. Собака за спиной жалобно заскулила и попыталась подняться на ноги.
– Ты чё?! – неожиданный вопрос застал мужика врасплох, однако, его жена быстро сориентировалась и с истеричными нотками в голосе провизжала:
– Ах, в чём дело? Ты ещё имеешь наглость спрашивать, в чём дело? Наш Владик прибежал домой весь в слезах! Мы еле добились толку, что произошло – так он был напуган. Оказалось, что незнакомый парень побил нашего сыночку прямо посреди детской площадки! Это же что творится-то?!
– Во-первых, не побил, а по справедливости вернул ему заслуженное, а во-вторых, ваш Владик не сказал, за что он получил от незнакомого парня? – по прежнему спокойно спросил Андрей, переводя взгляд с продолжающего краснеть и потеть мужика, на его супругу. И, не дав ей выплеснуть очередную порцию возмущения, продолжил:
– Ваш сын с друзьями совершил крайне омерзительный поступок. Он бил деревяшкой и забрасывал камнями беспомощную и ослабевшую собаку, – Андрей указал на лежащую позади него дворнягу, которая пугливо прижимала морду к земле.
– И что, за это нашего маленького сыночка нужно бить по голове?! – вскричала женщина, сквозь существующие лишь в её воображении материнские слезы. – Да ты… Ты преступник!
