1. Пролог
Предательство — это особый вид боли, но со временем к ней привыкаешь.
Со временем учишься дышать отравленным воздухом.
И я научилась.
***
— Всё будет хорошо, Джиа.
Фелиция кладёт руки мне на плечи, слегка сжимая их, и я накрываю ее ладони своими холодными пальцами, позволяя ей обнять меня.
— Спасибо, — беззвучно слетает с моих губ.
Наверное, каждая девочка мечтает об этом сказочном дне. Желает примерить на себя белоснежное платье и фату невесты.
Когда-то и я была одной из них. Пока мои мечты не спалила лавина жестокой реальности.
И сейчас на меня смотрит девушка, в глазах которой изредка мерцают всполохи угасшего пламени. Кажется, ещё немного, и она испарится до невидимых частиц, оставив после себя воздушное белое облако свадебного платья.
Но ничего не происходит.
Она по-прежнему стоит неподвижной фигурой, в облегающем кружевном платье от-кутюр цвета морозного зимнего утра. Такое же холодное, как и невеста.
Прохожусь пальцами вдоль руки, покрытой плотной ажурной тканью до самой кисти, и снова перевожу взгляд на отражение в зеркале.
Атласный верх прячет зарубцевавшиеся шрамы до самой шеи и плавно переходит в кружево на осиной талии. А длинный шлейф, точь-в-точь как у принцессы, делает красоту свадебного платья просто завораживающей. Вот только вся эта мишура не позволяет мне почувствовать себя как в сказке.
Я словно осиротевший дом, в котором больше нет жизни, и, как бы его ни украшали снаружи, внутри — полная пустота.
Разве могла я подумать, что моя свадьба будет такой?
Разве могла представить, что человек, которому я доверила душу, накормит меня ядом?
К сожалению, такие вещи в жизни, подобно внезапному цунами, разрушают тебя до бесполезных обломков и оставляют после только холодный рассудок и равнодушие.
Мне придётся выйти замуж. Иначе смерть близких будет напрасной. И как бы мне ни хотелось прекратить всё и броситься на растерзание стае оголодавших волков, этого не произойдёт.
Я твёрдо решила, что не сдамся.
Больше не сдамся.
Несмотря на то, что такой ход завёл меня в тупик. Я не дам им посмаковать мою беспомощность. Я проиграю эту битву, но войну — никогда.
— Ну, вот и всё, — тихий шёпот врывается в мои мысли. — Готово. — Филиция опускает на моё лицо фату, и на секунду я закрываю глаза.
— А я нет...
Слышу, как она вздыхает позади меня, а после выходит из-за моей спины, опираясь бедрами на край столешницы будуара.
— Каково это? — девушка неуверенно заглядывает мне в глаза. — Выходить замуж не по любви. Что ты чувствуешь?
Я присаживаюсь рядом с ней, стаскивая с себя фату, и начинаю перебирать тонкую вуаль пальцами.
— Это неприятно. Представь, что тебя заставляют есть что-то нелюбимое. Например, спаржу из сои. И при этом силком запихивают ее тебе прямо в рот, отчего все внутренности сворачиваются в один ком и устремляются вверх. Но ты должна съесть эти грёбаные пластмассовые макароны. А когда подошедшая рвота застревает вместе с ними в горле, тебя всё равно заставят проглотить это дерьмо.
— Фу. Как мерзко.
На долю секунды комната заполняется нашим смехом, но, как только он стихает, мы возвращаемся в неизбежную реальность.
— Вот именно это ты и чувствуешь, когда выходишь замуж за нелюбимого человека. Тебе мерзко от осознания, что другого выхода нет, и ты это сделаешь.
Молчим.
Филиция опускает глаза, потому что сказать ей нечего. Она и сама всё понимает.
— Но какая теперь разница? — заявляю я с наигранным безразличием и пожимаю плечами. — Ведь моё сердце давно разбито. И единственный человек, которого я любила, предал меня.
— Я очень долго думала, прежде чем предложить тебе, но, если промолчу и сейчас, другой возможности у меня не будет. — Филиция подаётся вперёд и берёт меня за руки. — Джиа, я могу помочь тебе сбежать.
— Мне некуда бежать. И незачем. Этот брак — шаг к моему возмездию. Не переживай за меня, это ведь просто формальность. Давай будем смотреть на него с этой точки зрения. Так ведь гораздо проще, верно?
Она отрицательно качает головой, бережно выпуская мои руки из своего тепла.
— Будь осторожна. Сделаешь это, и назад пути не будет, — взволнованно вздохнув полной грудью, Филиция отталкивается и подходит к окну, медленно отодвигая в сторону плотную штору.
— Его уже нет, — шепчу я и замечаю, как губы Филиции растягивает загадочная улыбка, пока она неотрывно смотрит в окно:
— Что-то мне подсказывает, что ты ошибаешься, Джиа.
2. Глава 1
ДЖИА
— Контракт подписан? Никаких изменений? Хорошо. Напомни им, что они всего лишь ошмётки грязи под нашими ногами.
Закончив разговор, Эзио кладёт телефон на столешницу возле малахитовой пепельницы и, прикурив сигарету, как ни в чём не бывало принимается за свой томатный суп с базиликом и фокаччу.
Он слишком часто курит.
Порой мне кажется, что сигарета следует за ним как тень. И за мной.
Каждый раз, улавливая терпкий запах дыма, сердце предательски ёкает, не позволяя затянуться ранам прошлого.
Оно всё ещё помнит Его.
Но, выбросив ненужные мысли из головы, я принимаюсь за мягкое мороженое с абрикосовым пюре, которое мне подали на чёрной хромированной посуде. Отправляю воздушную массу в рот и невольно прикрываю глаза от яркого фейерверка вкуса.
Стоит признаться, я давно не получала такого удовольствия от приёма пищи.
Последние четыре месяца мой рацион питания походил на пресный постапокалиптический набор для выживания. Но, так как я перестала быть лежачим тюленем, врач разрешил постепенно вводить сладости.
И сейчас на душе так тепло, что я готова растечься восторженной лужицей.
Нежнейший молочный вкус абрикоса уносит меня в далёкое детство, и мне совсем не хочется торопиться.
— Тебе подобрали новый гардероб согласно твоим предпочтениям, — снисходительно вторгается в мои мысли пробирающий до костей голос Эзио. И былой аппетит начинает угасать.
— Спасибо, — бурчу себе под нос, сосредоточенно раскатывая ложкой остатки ярко-оранжевой массы по краям тарелки.
За столом начинает сгущаться неприятная тишина, а я отчётливо чувствую на себе взгляд Эзио. Он каждый раз застаёт меня врасплох. Не могу привыкнуть к нему. Эти глаза всегда вызывают во мне лёгкое беспокойство, но это не страх. Что-то другое.
— Почему Филиция никогда не ест с нами? — вырывается из меня из-за нарастающего вокруг напряжения. И, оторвав свой взгляд от тарелки, я перевожу его на Эзио.
Воздух мгновенно застревает где-то в горле, когда он выпускает клуб дыма, растягивая свои губы в опасной улыбке.
Я невольно пялюсь на его щеки, на которых сейчас отчётливо играют ямочки.
Ему нравилась моя смелость, а мне в свою очередь нравилось то, что он позволял мне быть свободной и хотя бы словесно выходить за грани дозволенного.
