Как рассказать об истоках этой книги и поблагодарить всех, кто внес вклад в ее создание?
Ее появлению более всего поспособствовали три человека. Моя дорогая русская подруга, покойная Наталья Михайловна Пирумова, сказала мне, что серьезный ученый обязан «избрать одну большую тему и через нее осветить всю российскую историю». Весной 1986 года, когда я услышал от нее это соображение, я задумывал книгу по истории конституционализма с XVIII века до наших дней. Она поддержала этот проект, но напомнила мне, что и другие темы ждут своего исследователя. Мой бывший коллега и наставник в области истории идей Анджей Валицкий показал мне хороший пример, написав книгу об истории русской мысли от Просвещения до марксизма, в которой продемонстрировал, как можно работать с несопоставимыми идеологическими направлениями на протяжении длительного хронологического периода. В 2003 году, когда я писал длинный очерк по истории русской политической мысли с эпохи Московского государства до 1917 года, Валицкий высказал острую критику, и в то же время, что характерно для него, оказал мне моральную поддержку в том, чтобы написать книгу на эту тему. Доминик Ливен, чьи великолепные работы по российской политической, дипломатической и военной истории помогли многим исследователям более глубоко понять Российскую империю, попросил меня написать главу по истории идей для второго тома «Кембриджской истории России», который он редактировал. Тогда я не осознавал, что предложение Ливена открыло мне дорогу к теперешнему, более масштабному проекту.
Весной 2005 года я предложил Джонатану Бренту из издательства Йельского университета книгу по истории русской мысли с эпохи Московского государства до 1917 года. Планируя книгу, я более пристально, чем предполагал изначально, сосредоточился на мыслителях XVI–XVIII веков, и постепенно пришел к решению посвятить им исследование полностью, оставив мыслителей позднего имперского периода в запасе.
Уильям Фрухт из издательства Йельского университета, один из преемников Джонатана на посту редактора, одобрил окончательную форму книги.
От четырех ученых я получил весомые советы. Элиc Виртшафтер, закончив свою превосходную книгу о митрополите Платоне (Левшине), рассказала мне, как сочетались православие и русское Просвещение в эпоху Екатерины II. Рэндалл Пул высказал замечание о Радищеве и о правах человека, которым я воспользовался в 15-й главе этой работы. Теренс Эммонс, мой учитель и давний друг, прочитал первый вариант рукописи, обратив особое внимание на работу с трудами русских историков. Самюэль Реймер терпеливо выслушивал мои бесконечные рассказы об изучении того или иного мыслителя и жалобы на препятствия, возникшие в ходе исследования. Он помог мне прояснить мысли и найти способ обойти препятствия.
Два анонимных рецензента, назначенных издательством Йельского университета, прочитав длинную рукопись, любезно предложили свои советы по ее улучшению. Я взвесил каждое предложение и постарался учесть большинство из них в этой книге.
Колледж Клермонт МакКенна, где я преподаю, предоставил мне идеальные условия для исследовательской работы: три творческих отпуска, стипендии для научных экспедиций в Зеленую библиотеку Стэнфордского университета и щедрый бюджет, бо́льшую часть которого я потратил на покупку книг. Мои поставщики книг, Фил Кленденнинг из Oriental Research Partners и Ирина и Майкл Брауны из Panorama of Russia, приложили все усилия, чтобы разыскать для меня нужнейшие монографии. Когда наши первоначальные усилия найти свежую публикацию оказались безрезультатными, Ирина предоставила в мое распоряжение свою обширную сеть российских контактов.
В последние пять лет в исследованиях я все чаще использую книги и журналы из электронных хранилищ: Гарвардской библиотеки (с доступом к оцифрованным книгам), Стэнфордской библиотеки, электронной библиотеки Hathitrust, российской Национальной электронной библиотеки, библиотеки Runivers и электронной библиотеки Пушкинского дома. Библиотека Хоннольд-Мадд в Клермонте заказала для меня множество бумажных томов через консорциум калифорнийских библиотек и по межбиблиотечному абонементу. Молли Маллой, библиограф Зеленой библиотеки Стэнфорда, добывала для меня библиографические раритеты и расшифровывала головоломки русского справочного аппарата.
Я благодарен редакции журнала «Kritika» за разрешение процитировать отрывки из моей статьи «Religious Toleration in Russian Thought, 1520–1825» [Hamburg 2012: 515–559]. Я также хочу поблагодарить ученых: профессора Питера Н. Белла за разрешение привести выдержки из его перевода «Поучения» Агапита [Bell 2009]; и профессора Антония Лентина за разрешение цитировать его перевод работы князя М. М. Щербатова «О повреждении нравов в России» [Shcherbatov 1969]. Я признателен Voltaire Foundation за любезное разрешение привести цитаты из выполненного Эндрю Каном перевода «Писем русского путешественника» Николая Карамзина [Karamzin 2003]; а также Bloomsbury за разрешение ссылаться на перевод «Книги о скудости и богатстве» Ивана Посошкова, выполненного Л. Р. Левиттером и Алексисом Власто [Pososhkov 1987].
Без советов коллег, материальной помощи и библиографической консультации эта книга не могла бы появиться на свет.
Больше всего я обязан моим покойным родителям за то, что они разрешили мне изучать Россию в то время, когда считалось безрассудным и даже опасным тратить на это жизнь; моим братьям Грегори, Роберту и Рэндаллу, моей сестре Гейл за их доброту; детям Майклу и Рейчел, которые оказывали мне гостеприимство и окружали сочувственным вниманием во время регулярных визитов в Сан-Франциско; моей жене Нэнси, которая поддерживала мои изыскания, мирилась с моим отсутствием во время исследований и каждодневно делилась своим глубоким пониманием человеческой природы.
Закончив эту книгу, я с грустью подумал о том, что лишился постоянного спутника, но в то же время почувствовал себя измотанным, как моряк после шторма. Книга пронеслась сквозь мою жизнь – сначала нежными зефирами, затем штормовыми ветрами, подобных которым я никогда не испытывал и о которых не слышал. Я часто чувствовал, что книга скорее грозит провалом, чем обещает удачу, – отчасти потому, что ее предмет, Россия, страна, которую мы все «знаем» и которая нам «знакома», постоянно менялась у меня глазах. Возможно, самый большой урок, который я вынес из десятилетней одержимости этим проектом, заключается в том, что «знакомое» и «известное» таит в себе множество сюрпризов. Только благодаря удаче и воле Божьей мы можем постичь некоторые из них.
