Автобус мчался по грунтовке, оставляя за собой клубы красно-коричневой пыли. Как только закончился асфальт, пылинки пересохшей глины, похожей на сухой шоколад, тут же заползли в салон деревенского пазика. Пассажиры потянулись к открытым форточкам. Триста километров от города и сорок пять километров пыльной жары, да ещё с пересадкой, с ума можно сойти! Кирилл недовольно отвернулся к окну.
– Кира, воды хочешь? – тут же окликнул его женский голос.
– Мама! Сколько можно?! Я же просил, не называй меня этим дурацким женским именем! Надо же, выбрали имечко! Теперь мучайся всю жизнь!
– Не ворчи. На, лучше, попей.
– Спасибо, потерплю! Ну, скажи, какая необходимость была тащиться мне в эту глухомань? Я что, маленький? Мог бы и один побыть.
– Кирилл, тема закрыта! От компьютера хотя бы отдохнёшь.
– Ага, щас! – раздражённо ответил подросток, доставая наушники от айфона. – Надеюсь, там уже не каменный век? Цивилизация хотя бы туда дошла?
– Всего лишь четыре дня. Не такая уж это и вечность.
– Нет, мама. Не всего лишь, а целых четыре дня! Что я там делать буду? Можно же было с Вовкиной матерью договориться, я бы у них пожил. Приспичило тебе на этот дурацкий день рождения ехать!
– Да что ты заладил – «дурацкое имя», «дурацкий день рождения»? Что за выражения? Есть такие вещи, Кирилл, когда приходится делать не только то, что тебе хочется.
Кирилл замолчал, возмущенно сопя носом. Каникулы называется! Вместо того чтобы с пацанами в Кроссаут по сетке играть, приходится к институтской подруге матери на юбилей тащиться. Да ещё отец в командировку уехал, трясись теперь в этом автобусе! Что за невезуха? Кирилл опять вздохнул и снова отвернулся к окну. Последний раз он в деревне был, когда ему было лет пять, и всё, что запомнилось оттуда, это щиплющиеся гуси и лошадиные комары. Ему потом ещё целую неделю расчёсы зелёнкой мазали. Не-е-т! Деревенская жизнь – это не для него!
– Дурацкая пыль, – пробурчал Кирилл вслед отъезжающему автобусу, когда они с матерью вышли на остановке. – Куда теперь?
– Тут недалеко, третий дом за поворотом. Пошли.
Баба Варя суетливо хлопотала возле плиты.
– Ничего, Кирюха. Отдохнёшь, молочка парного попьёшь. У моей Зойки самое вкусное молоко на деревне. И природа у нас – нечета вашему городу. – Варвара Сергеевна поставила на стол аппетитно румянившиеся шанежки и ватрушки. – Ты ешь, ешь, Кирюня. Сметанку бери или медку вот. Антонина, корми сына! Евгеша, клубнику неси! Успеете, наговоритесь ещё.
Тётя Женя, подруга матери, принесла миску спелой клубники. Кирилл сел за стол, но есть ничего не стал. Раздражало всё. Начиная от склонения на разный манер его имени и заканчивая глобальным отсутствием сплит-системы.
– Жарко у вас тут.
– Не беда. Дорожки из шланга польём, свежей будет. Там гляди, и дождичок, наконец, пойдёт. Который день марит. А хочешь на пруд беги, окунись. Там калитка на заднем дворе.
– Нет, спасибо. Можно я в дом пойду? Мне совсем есть не хочется, – Кириллу не терпелось уединиться с айфоном.
– Женька, чего стоишь? – отчитала внучку Варвара Сергеевна. – Кирюхе отдохнуть надо, с дороги ведь паренёк. Иди, Кирюша, иди, там попрохладнее.
– Баб Варь, не беспокойтесь вы так. Парню четырнадцать лет! Не маленький уже, за ручку водить не надо, – Антонина налила молока в кружку.
– Ой, Тоня, и не говори. Вымахал-то парняга как! Время бежит, растут детки. Нашей-то уж семь годков в прошлом месяце стукнуло. В школу в этом году пойдёт. Дашутка сама учить будет, – Варвара Сергеевна обтёрла полотенцем лицо.
– А разве тётя Даша еще не на пенсии? Ей же по выслуге давно пора, да и по годам… – удивилась Антонина.
– Мама в этом году из-за Лизы первоклашек набрала, до четвёртого доучит, а потом и на пенсию, – ответила Женя.
Кирилл под рассуждения взрослых потихоньку вышел из-за стола и направился к двери, разделяющей кухонную пристройку от жилой зоны. Он вошёл в комнату и обомлел. Полумрак, шоколадные стены, окна с красной вуалью и чуть раздвинутые тёмно-коричневые шторы. Ничего себе интерьерчик! Граф Дракула позавидовал бы. Кирилл проморгался, дав привыкнуть к полумраку глазам. Посреди комнаты за круглым столом, чуть ли не прижавшись к нему лицом, сидела худенькая девочка.
– Ты кто? – только и смог хрипло выдавить из себя Кирилл.
Девочка подняла голову и, прищурившись, посмотрела на гостя.
– Лиза Берёзкина. А ты – Кирилл? Мне мама про тебя говорила.
– Ну и что ты тут в темноте делаешь, Лиза Берёзкина? – чуть слышно пробормотал подросток, недовольный тем, что ему не удастся побыть одному.
– Подарок маме рисую. У неё день рождения завтра, – ответила Лиза и после затянувшегося молчания вновь склонилась к столу.
Она так низко нависла над альбомным листом, что Кириллу показалось, будто девочка прячет свои художества от него. «Больно надо!» – подумал он и хотел было уйти, но потом передумал и подошёл ближе к столу.
– Креативненько! – произнёс он, разглядывая Лизин рисунок.
– Что? – не поняла девочка.
– Розовое солнце и синие воробьи. Это что-то новенькое. А это типа розочки что ли?
– Это одуванчики, – ответила Лиза.
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru
